Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2019
Любовь Колесник родилась в 1977 году в Москве.
Как поэт публиковалась в журналах «Новый мир», «Арион», «Волга», «Звезда», «Дружба народов» и др.
Автор четырех книг стихов.
Дипломант Волошинского конкурса (2017, 2018).
***
снег наступает на москву
как немец на москву
и доннерветер холодит
озябшую трубу
на муттер волге черный лед
и белый снег на льду
ребро гармошки холодит
озябшую губу
а где-то русские гудят
и валенки скрипят
а где-то русские не спят
и горькую едят
и говорят — иду на вы
и не идут на вы
а снег уходит от москвы
как немец от москвы
***
город цирка и церквей
я твой верный муравей
человек мужской и женский
строю храм преображенский
из кого я и во что
сам собой преображаюсь
сам давлю себе на жалость
миша в бронзовом пальто
миша с поднятой рукою
миша бывший сам тобою
город, я сейчас завою
маша в сказочном лесу
я сама себя спасу
и уеду на трамвае
на речном в речной вокзал
слезы водкой запивая
след по волге размывая
амбразуру закрывая
и крестясь на образа
Мещерский заговор
смотрит в окно бабка без головы
чем же ты смотришь она говорит ничем
ездил за двести километров от москвы
камни мои топтал говорит зачем
ветки мои ломал говорит ломал
в землю мою глядел и наоборот
как по сырой траве ползёт муравей мал
за тот погляд он в тебя заползёт
нанесет щепы
натолчет коры
наберет хвои
да нальет воды
потом прилетит кукушка деток его клевать
а своих положит спать на твою труху
замолчит кукушка не о чем куковать
не видать следа ушёл человек по мху
он кивает бабке
торф во рту
не пойду больше
на работу
мягко спать тёпло
хорошо
так всё и кончилось
не по шёл
***
если пачка была бы
в кулаке сигарет
мордой каменной бабы
не смотрела б на свет
половецкою плоской
косной незолотой
ты хотя б папироской
угости, молодой
ждешь автобус, раскосый
тоже наших, поди
видишь, тянутся тросы
вместо мяса в груди
видишь стала какая
и стою в холода
медных глаз не смыкая
и железного рта
ни любви, ни открытий
шантрапа, мишура
витя просится выйти
ну иди, раз пора
***
Май идет на посадку, картошка на взлёт,
частоколами — грабли, лопаты.
Шашлыка на зубах хиросимский налёт.
Дядя Коля, с похмелья лохматый,
на окно выставляет колонку, мафон…
Зажевало кассету, зараза!
Полный мухами желтый бумажный плафон
резонирует с «Сектором газа».
За наклоном наклон. Что за воздух! А вид!
За полями — понурые елки.
Непривыкшая белая кожа горит
и вскипает по краю футболки.
Борозда до заката. Немеет спина.
Глинозем на штыки налипает.
Дядя Коля, как думаешь, будет война?
Плюнет в землю, молчит и копает.
***
Спать уходящие поезда
лязгают и скулят.
Под креозотом сопит вода
тысячу лет подряд.
Тихо зевают цветы,
рыбы беззвучный храп…
Ночь опускается с высоты
мягче кошачьих лап,
тише лягушачьего прыжка,
гусеницы стежка.
Под одеялко идет луна
баиньки в облака.
Лишь семафор по-циклопьи бдит
бешеным огоньком,
да на поленнице шпал сидит
женщина с молотком.
2001