Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2018
Кто-то когда-то сказал: «История Викторианской эпохи никогда не будет написана: мы знаем о ней слишком много». О литературном 2018 годе мы пока знаем слишком много, истории нет, есть феномены, то самое, «без чего нас трудно представить, еще труднее — понять». Но и тут развожу руками: 2018‑й — это дебют Григория Служителя или очередной Пелевин? Смерть Успенского? Нобелевку не вручали? «Журнальный зал» закрылся? Быть в курсе литературной жизни в 2018 году — это быть подписанным на фейсбук Галины Юзефович или вовремя прочитать новые рассказы Сорокина?
Обо всём скажем, но по порядку.
Фейсбук — эпос нашего времени, заявил Дмитрий Быков в ноябрьской лекции про Кафку, а мы эту мысль подхватим, потому что русский фейсбук — он, как и положено на нашей родине слонов, самый-самый. Например, самый литературный в мире — в соответствии с давней идеей Юрия Сапрыкина, что любая соцсеть в России рано или поздно превращается в «толстый журнал». Писатель не проживёт без него ни дня. Русский литературный фейсбук образца 2018 года больше всего похож на салон Анны Шерер, где в роли Анны Павловны, конечно, Галина Юзефович.
Выделю два онлайн-события: по весне открылась «Полка», по осени закрылся «Журнальный зал». Но подождите грустить или радоваться, оба события требуют оговорок. «ЖЗ»-таки не закрылся, толстые журналы никуда не исчезли, хотя в краткий период фейсбучной паники мы все успели почувствовать их шаткий статус в современной культуре. «Полка» же, хоть и давно залайкана, с её лонгридами на скучно-библиотечном фоне остановилась (пока?) на стадии пособия для поступающих в вузы, не более.
В общем, нет повода для большой печали. Но нет и повода для большой радости. Хотя их старались придумывать, ведь 2018‑й еще и год юбилеев, в том числе особо значимых. Вот, например, со дня рождения Солженицына исполнилось 100 лет: сам он почти дожил до этой стратегически важной даты. А коль скоро и 10 лет со дня смерти, то напомню, что уход Солженицына — последнего классика в прежнем смысле этого слова — как раз совпал с появлением русского фейсбука. В парфеновских «Намедни. 2006–2010» они недаром на одном развороте, и нельзя нагляднее представить смену эпох: что делал бы Солженицын сейчас? завёл бы аккаунт?
Впрочем, всё это мы заметили только сейчас. Листая ленту, вижу, что сам тип писателя — поменялся. Традиционный сочинитель вроде Солженицына был пчелой, который собирал в улей романа самое лучшее — мед вымысла. Нынешние же — муравьи, которые тащат что попало в человейник, по старинке ещё именующийся интернетом.