Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2018
Михаэль Шерб родился в Одессе. Выпускник Одесского государственного университета им. И. И. Мечникова.
С 1994 года живет в Германии, работает программистом. Автор публикаций в журналах «Интерпоэзия», «Арион», «Дружба народов», Homo Legens, «Лиterraтура» и др.
Искуситель
Он говорит: «Нельзя ли поживей?
Бери пример с весёлых снегирей
Или с того кузнечика в скафандре,-
Годами пилит, сидя в олеандре,
Одну и ту же музыку стержней».
Он говорит мне, что графит – кровит,
А потому — какой с него профит?!
Уж лучше взять на грудь тельняшку клавиш –
Тогда толпа полюбит и простит,
А после смерти койкой наградит
В общественной опочивальне кладбищ.
Он говорит мне: «Медный купорос
Навечно превращает тело в кость,-
Доколе в миске неба мокнут смоквы,
Сверкать во тьме сумеешь ярче звёзд,
И рассказать еще успеешь хохмы,
Те, до которых слушатель дорос».
Я знаю, что его уста – крючки,
Хотя слова похожи на смычки
В том смысле, что коснутся еле-еле
Души — и отзывается свеча,
И ели ждут, когда под вой метели
Меня в могиле, словно в колыбели
Затихшего, сподобятся качать.
Поцелуй
В стальную иглу поцелуя
Проденешь дыхания нить.
Не мог Он — такую прямую —
Тебя из ребра сотворить!
Порхая, касается дёсен
Продрогшая бабочка губ.
Зима – это мёртвая осень,
Присыпанный известью труп.
Не сладит с тоскою бесснежной
Любви кофеиновый шприц.
Зачем мы пытаемся нежно
Старение смахивать с лиц?
К чему суетливость застолий,
Гирлянд разноцветных огни?
Из зерен поваренной соли
На льду прорастают они.
Дыру в целлофановой стуже
Задраив смолою теней,
Душою — как мехом – наружу,
Мы жмёмся друг к другу плотней.
Соловьи
Исходит теплом и истомой
В кульке затаившийся хлеб.
Плетутся бурёнки вагонов
Под своды вокзала, как в хлев.
Защелку вагонной калитки
Откроешь, сольешься с толпой,
И наспех воздвигнешь молитву
Стеной между всем и собой.
Прибоем людским ополоснут,
В подземный опустишься мрак.
Все смыслы теперь переносны,
Как вирусы или рюкзак.
Горбатого почвенник лечит,
Страдает урод без семьи,
Ко мне под землёю на плечи
Слепые летят соловьи.
Слетаются серые птицы
На запах любви и тоски,
Под кожу, как тонкие спицы,
Впиваются их коготки.
Их песни доводят до дрожи,
Поскольку про жизнь и про смерть
С закрытыми клювами, боже,
Они умудряются петь.