Содержание Журнальный зал

Александр Габриэль

Как талый лёд

Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2018

 

Александр Габриэль — бывший минчанин, трижды лауреат конкурсов им. Николая Гумилева (2007, 2009, 2018), обладатель премии «Золотое перо Руси» 2008 года, автор многочисленных газетных и журнальных публикаций в США, России и других странах. Автор пяти книг стихов.

С 1997 года проживает в пригороде Бостона (США).

 

 

Полковник

 

Не бессонница, нет. Но зачем-то судьба наградила

снами жизней чужих, приходящими глупо и вдруг.

Я военная косточка. Имя моё — Буэндиа.

И никто не проникнет в песочный начертанный круг.

 

Шринк мне пишет в диагнозе, дескать, я passive-aggressive;

сыновья полагают, что я не от мира сего…

Мне героем не стать. Я по крови не лётчик Маресьев.

Я вещичка в себе — но в Макондо таких большинство.

Так бывает порой: все пути состоят из обочин —

там и будет пикник, чтоб с другими не вместе, а врозь…

Был однажды живым — но увы, получалось не очень.

Попытался стреляться — и с этим, увы, не срослось.

Ни о чём не прошу, лишь о крохотной собственной нише.

Обхожусь без друзей, познаваемых только в беде.

На земле — ничего. Нелюбовь да текущие крыши

по причине дождей, от которых не скрыться нигде.

В этих тягостных снах я пустой, как ночная аллея,

и просеяно время сквозь мыслей моих решето…

Я, наверное, вечен, и, значит, дождусь юбилея:

моему одиночеству скоро исполнится сто.

 

 

Бывший

 

А он говорит, что, мол, надо с народом строже.

Строгость нонешних — просто дурная шутка,

и расстрелов, и пыток, ведь ты согласись — нема ж!

Ну, замажут дерьмом или плюхнут зелёнкой в рожу…

Ну, подумаешь, цацы, это ж не рак желудка.

Какие все стали капризные, ты ж панимаш…

 

А он говорит, что верхушка на злато падка;

разложила народ, никакого тебе порядка,

и презрела зазря победительных лет канон.

И на лоб его многомудрый ложится складка,

озабоченности невыносимой складка —

глубже, чем аризонский Большой Каньон.

 

Что ему девяносто, когда он стареть не хочет?

Он заправский эстет, и на полке его — Набоков.

Жизнь, твердит он, ничто, коль её не отдать борьбе.

Входит он в Интернет, словно входит в курятник кочет,

только мало ему, стоявшему у истоков,

у святейших истоков грозного МГБ.

 

Хоть удел офицера нередко бывает горек,

никогда, никогда сам себя не зовёт он «бывший»

и глядит за окно, где прохлада и даль ясна.

И всего в двух шагах — аккуратный тенистый дворик,

где взволнованной гроздью сирени дышит

массачусетская весна.

 

 

Он, она и Паоло

 

Он любил её (не пытаясь составить пару

и стесняясь своей неловкости, комплексов и очков)

в тот утренний час, когда цокали по тротуару

мушкетёрские острые шпажки её каблучков.

Он думал о ней (по ночам, по утрам, в сиесту;

сам себе говорил: «Пропадаю. Ведь так нельзя ж!»).

Хоть и жил совершенно рядышком, по соседству,

но, встречая её, исчезал и врастал в пейзаж.

Ей впору б спешить на пробы к Феллини и Копполе —

омут гибельных глаз и татарская резкость скул,

лёгкость быстрого шага, балетная стройность тополя…

Только он — умирал и не мог подойти. Олд скул.

А она, а она тускло в офисной стыла рутине,

каждый день был расписан. На всё был размеренный план;

а в квартирке на стеночке — фото Паоло Мальдини,

гениальнейшего защитника клуба «Милан».

За зимою зима, время мчалось, взрослели школьники,

Михаэль Шумахер царил на этапах «Гран-При»…

Как странно бывает: в любовном простом треугольнике

стороны треугольника невидимы изнутри.

Мегаполис печально богат разобщённостью жителей

и трагически скучной похожестью каждого дня…

Своему я герою кричу и кричу:

«Будь решительней!» —

только он ведь не слышит. Давно как не слышит меня.

 

 

Уход

 

Вот человек уходит. Как талый лёд,

как самолётный след, как простудный вирус…

А на губах — болезни седой налёт.

Сами же губы — ломкий сухой папирус.

 

Жизнь превратилась в тень, ветерок, зеро.

Больше не будет времени, чтоб проститься…

Где-то, в каком-то дьявольском турбюро

снова в продаже туры по водам Стикса.

 

Не повернуть обратно на той черте,

и не свести иначе баланс по смете…

Поздно. И в полумраке застыли те,

кто осознали смерть, но не верят смерти.   

 

Следующий материал

Сиреневые залпы

  Татьяна Вольтская родилась и живет в Петербурге. Поэт, эссеист, автор десяти сборников стихов — «Стрела» (СПб,1994), «Тень» (СПБ, 1998), «Цикада» (СПб, 2002), «Cicada» (London, Bloodaxe, 2006), «Trostdroppar», (Стокгольм, 2009), «Письмо Татьяны» («Геликон...