Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 2, 2018
Александр Кожевников родился в 1991 году в Оренбурге, сейчас
живет в Москве.
Шесть лет работает в диджитал-маркетинге,
сейчас — менеджер проектов в международном рекламном агентстве Publicis.
Молодой отец, автор в проекте «Наши Дети».
Занимается музыкой, автор проекта Make Your Band.
23:59:59
Когда часы запищали, и на жидкокристаллическом экране замерцала надпись «ДЕД», Сынка насаживал очередную саранчу на иглу от велосипедного насоса.
— Ох, брателлы. Все. Деду кабзда.
— Блинский блин. А какая у него ПРУЖИНА?
— 24.
— Везунчики.
— Ну как сказать. Ладно. Я поехал.
— Давай.
Сынка оставил компанию из пяти своих друзей, сидящих на теплотрассе среди тысячи трупов саранчи, заскочил на велосипед и поехал к дому.
— Эй, а стекловатную дубинку можно я себе оставлю тогда? — Толстый кричал ему вслед.
— Оставляй.
— Клеееево!
23:45:23
Летнее рассветное солнце осушило всю последождевую грязь, кроме той, что лежала на дороге. Заднее крыло у велосипеда отсутствовало, поэтому спина Сынки была вся испачкана.
— Э, чистюля, классные катафотки!
Двое бритых пареньков, чуть младше Сынки на вид, сидели на завалинке дома, рядом с которым у его велосипеда слетела цепь. Пока Сынка пытался ее надеть, они отчищали от кишок и перьев кусок недавно остывшего бесформенного свинца. От этого занятия их отвлекла новенькая Кама‑2000.
— Дашь погонять, слышь?
— В жопу иди, малафья поросячья.
— Э, слышь, даун!
Сынка надел цепь, вытер испачканные мазутом руки о перед футболки, повернул зад велосипеда в сторону шагающих в его сторону мальчишек и со всей силы крутанул ногой педаль. Грязь с колеса полетела им в лица. Сынка запрыгнул на велосипед и с максимальной скоростью поехал дальше.
— Я тебя запомнил, сучара!
— Мне посраааааать!
23:20:30
У дома толпился народ: теть Галя, теть Валя с Артемкой, теть Надя, теть Женя со вторым мужем, теть Зоя, теть Таня, Крестная, дядя Паша «Одноглазый», дядя Вася «Самогонщик», теть Ира с сестрой и племяшкой, дядя Рафал, дядя Айдар, дядя Карим, его бывшая — теть Наташа, дядя Сережа, теть Люба с сыном и еще человек десять, которых Сынка не знал. У каждого на руке были часы Электроника‑99 с такой же функцией оповещения, как и у него. Все женщины были в платках на голове, все мужчины — с бутылками водки, все дети — со скучающим видом.
— Ого, как вы все тут быстро оказались.
— Ох, Сынка, ты чего ж такой чумазый?
Дядя Карим отразил на лице беспокойство, но получилось у него не очень.
— Да я это. Дождь же был.
— Сколько тебя помню — все время чумазый. Где дед-то?
— Сам только приехал. Дома должен был быть, вроде как.
— Дык нету.
— Блин. А бабушка?
— Ее тоже нет.
— Значит, искать пошла. А в погребе смотрели?
— Пусто.
— В магазине, значит. Я щас.
Сынка рванул от дома, но тут же остановился: с конца улицы, в распахнутой рубашке на голое тело, постоянно падая в кусты, шел высокий, кудрявый, жилистый мужчина лет 50. Поднимала его бабушка.
— Дед…
Сынка подбежал к ним, положил руку деда себе на плечо и поволок в сторону дома.
— Ожуизиужы ж шшш, сукааааа!
— Дед, все в порядке, сейчас ляжешь дома в кровать.
— Наааухай, быаааа!
— Все будет хорошо.
Бабушка шла рядом, неся звенящий пакет:
— Паскуда такая, а! Пришла ведь через 10 минут домой, летела к нему, переживала, а уже нету, ну представляешь! В магазин прихожу — уже пьяный стоит, шатается. Мерзавец!
— Успокойся, бабуль.
— Ты на кого меня оставляешь, а! — бабушка стала дубасить его свободной рукой.
— Бабуля, прекрати! Ну последний день-то хоть давай проведем нормально! — Сынка срывался на крик.
— Тварь ты такая! Козел старый! Да лучше б сдох, пока я тебя не знала еще! Падла!
20:08:05
— Журавлиииииулетееееелиииии, только яяяяя с перебитым крылоооом…
— Позабыыыыыыт… Аууууу, а ну давай наливай!
Дед ворвался в гостиную пританцовывая в самый разгар проводов. Одна половина гостей пела заунывные песни, другая доедала остатки салатов и творожных масс, беседуя о былом прошлом и волнующем будущем, игнорируя настоящее, будто его не было, нет и не будет никогда.
— Посмотрите вы на него, вылупился! А говна на лопате тебе не дать?
— Мать, ну чего ты?
— На часы свои хоть смотрел? Ты хоть помнишь, чего мы тут сидим все? Козлина ты такая!
— Мать, хорош.
— Ух, щас как дам!
18:12:20
— Как думаешь, когда они закончат?
— Не знаю. Им неделю дай, они неделю будут гулять.
Сынка и Толстый сидели на завалинке, периодически заглядывая в дом, где продолжались проводы. За смогом от сигарет почти ничего не было видно, но была слышна музыка и как танцует тетя Люба с дядей Каримом.
— Это да. У моих вот ПРУЖИНА‑1 была. Так они весь час и пропили все, а в конце подрались, и дед умер за минуту до включения режима автономии. Бабушка его топором зарубила.
— Капец.
— Ага.
— Пойдем покатаемся.
— Пойдем.
16:14:28
— Лови его!
— Порублю, сука!
— Аааааааа!
— Кариииим! Опусти топор!
— Дед, не ввязывайся!
— Да оставь ты их!
— Я тебе щас покажу кузькину мать…
12:45:58
— Эй, Сынка, подойди!
— Зачем?
— Хочешь Москву покажу?
Дядя Карим вышел покурить на улицу, где Сынка и Толстый хоронили бродячую кошку. Он вытер кровь со лба и протянул свои руки по направлению к ушам Сынки.
— Нет, спасибо. Я на мертвых тут насмотрелся.
— Да при чем здесь мертвые, эть-ты, молодежь, шуток не понимает.
09:04:13
Дед, проспав последние 5 часов, вышел посидеть на завалинке, покурить, подышать свежим воздухом. Он затянулся самокруткой и уставился на ночное небо. Полярная звезда светила все так же, как и в детстве: кому — не ясно, зачем — тоже, но ярко и маняще. Когда он был ребенком, ему очень хотелось потеряться, чтобы по ней найти путь домой. Но чтобы потеряться, сперва нужно было куда-то уйти. А куда уходить, если ты уже живешь на Маяке — не совсем было ясно. Вот бы была звезда, Антиполярная, такая же яркая, такая же притягательная, которая уводила бы тебя от дома, которая вынуждала бы заблудиться. А потом — ты бы находил Полярную и возвращался бы по ее свету к дому. Возможно, это и была бы жизнь. Точка становилась бы прямой. Нулевое измерение превращалось в Первое. Хотя бы в Первое. Хотя бы туда и обратно. Вот бы.
— Дед, пойдем тост скажу!
Флер мыслей развеялся, дед даже не мог с уверенностью сказать, что это он их думал, а не кто-то еще.
— Иду, Рафал, опаааа!
05:04:30
— Толстый, Толстый! Спишь?
Сынка стоял в палисаднике и тихонько тарабанил по окну. Открылась форточка.
— Ты чего? У меня спят все уже!
— У меня тоже, в этом и проблема. Ты не помнишь, кому дед продал свой мотороллер?
— Стасевичу вроде, а что?
— Нам нужно его украсть.
— Нам?
— Захвати дубинку на всякий.
04:40:30
Сынка и Толстый перелезли через проволочный забор, пробрались по огороду к сараю и нашли там старенькую Вятку ВП‑777 с припаянной люлькой и встроенным электронным атласом дорог.
— Он. Как им управлять, знаешь?
— Ну батя давал пару раз прокатиться…
— Показывай.
— Да как мы уедем то отсюда?
— Забор ляжет под весом.
— Сынка! Ты… Ладно, залазий в люльку.
В лица ребят ударил яркий свет от фонарика.
— Это еще что такое, я не понял?
— Стасевич, привет. А мы тут это…
— Ебашь!
04:00:00
— Знакомый какой-то пес. Капустинский, кажется. Жалко, блин. Чо ж он бросился-то под колеса прям.
— Не время. Потом закопаем. Едь дальше.
03:40:57
— Воооот так!
Сынка и Толстый погрузили деда в люльку, еле выбравшись из дома, ступая по телам, разбросанным по всему дому.
— Как саранча прям.
— Хуже.
— Как управлять — помнишь?
— Ага.
— Давай тогда, я следом.
— Спасибо.
03:20:00
— Э, слышь, чистюля. А ну стопэ!
— Вы откуда здесь, тюфяки?
Двое уже знакомых Сынке мелких живодеров выскочили на перекрестке прямо перед мотоциклом, когда тот заглох.
— Это видел, чмырина?
Один из пареньков достал из кармана лезвие ножа, со слоями синей изоленты вместо ручки, и подошел вплотную к Сынке.
— Чо, велик жалко было, да? Ну теперь мотоцикл отдашь.
— Это мотороллер.
— Да мне посрааааать!
Скользящим ударом по виску на малолетнего вора опустилась дубинка, обмотанная серой ватной массой.
— Беру на себя, газуй! ГАЗУЙ! — проорал во всю глотку Толстый.
02:52:34
— Огоооонь!
— Дед?
— Огоооонь!
— Ты проснулся?
— Хрррр…
— Дед?
02:34:15
Сынка одиноко стоял у мотороллера. Дед попросил его остановиться у ближайшего круглосуточного, чтобы купить опохмела. Когда он вернулся, на нем не было часов. Сынка не сразу сообразил, что дед пошел в магазин в одних подштанниках, и купить водки ему было не на что.
— Мне-то они все равно не понадобятся больше. А у продавщицы модель старая была. Погнали!
01:55:13
Солнце поднималось из-за полей. Туман был хозяином этого утра: все выходило из него, все в него и уходило. Сынка гнал по просёлочной дороге, как ему казалось, уже столько, сколько он себя помнит. От мороза по коже бегали мурашки. То тут, то там, возникали одинокие брошенные постройки. Как будто до тумана там еще кто-то жил, и в миг — все пустело. Сынка дышал этим туманом. Он проникал в его легкие, заполнял все живое в нем. И уходил с выдохами. С каждой минутой ехать становилось легче.
00:57:43
— Товарищ майор, вот, взгляните на часы. Он меньше чем через час умрет, если я не довезу его до вокзала.
— Чо, сердце? А его где?
— Ага. Да на водку променял.
— Понятно. А что, автономный режим не подключали что ли?
— Не хватило денег. И так модель «24 часа» взяли — и ему и бабушке.
— Ну ты, конечно, юркий для своих лет.
— Не впервой, просто. Отпустите, пожалуйста.
— Ладно, малец, езжай.
00:14:12
Сынка подъехал к вокзалу. Вокруг толпились сотни людей, сажая своих умирающих родственников на поезд до Москвы. Их с дедом никто не замечал — каждый был убит собственным горем. Сынка искал специальный поезд с вагоном автономии, чтобы ему можно было продлить жизнь до прибытия в Москву.
— Дяденька, простите, а где тут вагон автономии?
— Ой, малыш, это на противоположной стороне вокзала. 14‑й путь. Вот туда езжай. Там поезд стоит.
— А пункт приема сообщений?
— Там же.
— Спасибо.
00:05:13
Сынка вытащил деда из люльки. Легче было затащить сам мотороллер в вагон, чем пьяное тело, подумал он. Помочь никто не вызвался, проводники были заняты помощью остальным. Сынка поднял деда на ступеньки, держа его в подмышках, и, что было сил, потянул на себя.
00:02:58
— Кто-нибудь, помогите подключить!
00:01:30
— Как это работает?
00:00:52
— Не подключается! Помогите, пожалуйста!
00:00:28
— Кто-нибудь, прошу!
00:00:15
— Дед, дед, дед!
00:00:07
— Пустите меня, уберите руки, нет!
00:00:03
— ДЕД!
00:00:00
***
Сынка сидел на платформе и жевал соленые губы, трясясь, как заведенный мотор Вятки. Тысячи натянутых до предела лесок вытягивали из него частицы его давно уже не целостной души. Маленькие холодные крючки, нанизанные на кости рук, дергаясь, со свистом вырывали остатки живого. Мозг будто пытался покинуть тело, окунуться в холодную воду, забыть все, что в него вложили, очиститься. Огромная черная дыра внутри проглотила окружающую действительность, обсосала ее и выплюнула обратно: кашеобразную, полную мелких костей, гниющую субстанцию. Могла пройти вечность — он бы не заметил хода времени. От транса его отвлек сигнал с часов: входящее сообщение. Сынка встал с холодного пола платформы и медленно побрел в сторону пункта приема сообщений. Пищание часов усилилось, он подошел к огромной красной будке и прислонил руку к датчику. Дверь открылась, он зашел внутрь. Надев лежащий там шлем, он нажал кнопку «play» где-то в области уха. Перед глазами, словно диафильм, забегали картинки. Вглядевшись, Сынка разглядел силуэт мужчины и женщины.
— Сынок, Сыночек, Сынка, дорогой!
Мама не сдержалась и заплакала. Папа прижал ее к плечу. Такие же молодые, как и 5 лет назад. Даже, как будто, моложе. Они стояли в абсолютно белой комнате, одетые в странные, словно светящиеся, серые мантии.
— Сынок, мы с мамой очень скучаем. Мы очень, очень по тебе скучаем.
Папа вытер скатившиеся по щекам слезы.
— Мы знаем, что ты получишь это сообщение. И мы хотим сказать тебе: мы тебя ждем. Прости нас, что мы не выходили на связь раньше, прости, что мы здесь, а ты там. Но мы не можем вернуться, а ты к нам — можешь. Ты можешь оказаться здесь, с нами. Ты можешь стать таким же, как мы. Здесь, Сынка, смерти — не существует. Представляешь? Ее здесь отменили. Вот просто взяли и отменили. И когда ты приедешь, мы все тебе покажем и расскажем. Господи, как же хочется тебя увидеть. Ты ведь взрослеешь там, узнаешь жизнь… без нас. Прости нас, Сынка. Прости. Если ты сейчас смотришь это — садись на поезд. Садись на ближайший поезд до Москвы. Тебе не нужны деньги, вещи никакие тоже не нужны — здесь все есть. Мы встретим тебя. Просто запрыгивай в ближайший поезд.
— Мы тебя очень любим, Сынка. Очень-очень. И ждем тебя, дорогой наш сынок. Обнять бы тебя скорее…
Мама начала рыдать, папа принялся ее успокаивать. Картинка замерцала, а затем исчезла, оставив черный экран и звенящую тишину. Сынка снял шлем и вышел из будки. Поезд до Москвы стоял прямо перед ним и, судя по табло, отправлялся через 5 минут. Он потер запястье, на котором вот уже 11 лет, не снимая, носил часы. В своей голове Сынка уже мчался на поезде, высунув голову из окна тамбура. На вокзале в Москве его встречали родители, сажали в летающее такси и отвозили в новый дом, самый высокий в мире. Они мыли его, гладили ему новую чистую одежду, готовили ему самую вкусную на свете яичницу. Они укладывали его спать, читая перед сном сказки, они будили его с утра и отвозили в зоопарк, в планетарий, в аквапарк. День за днем они любили его и заботились о нем. День за днем он слышал их голоса. День за днем он радовался каждой минуте жизни. День за днем…
23:59:59
На часах, после продолжительного сигнала, замигало слово «БАБУШКА».
— Нет.
Сынка сжал свою руку до посинения. Зубы заскрипели, на лбу мгновенно выступил пот. Он бросился к поезду и стал бить по нему кулаками, истошно вопя. Боль уже не чувствовалась.