Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 4, 2017
Жил старик. Баюкал в люльке веру – в одеялко кутал мёртвый камень.
Снилось старику – в саду безветренно, а
петух поёт, не умолкая.
Здесь с рассветом дышится привольнее – и
встаёт старик, и пахнет ладаном.
и разбиты
волнорезы – волнами. Старику апрельская прохлада
–
что гроза, рождённая над морем. Скоро и она пройдёт и канет.
Если это так – прости мне, Domine. А петух поёт, не умолкая.
Кофе из жестянки – вот и таинство после
страшной, выстраданной ночи.
Перья петушиные цветастые лоб его
обветренный щекочут.
Что ж, старик – пора собрать по комнате
книги и тетради – всё, что помнится,
марки и монеты, сахар колотый. И искать
другого места-полиса.
Где ни терм, ни тьмы, ни львов, ни
тигров, и никто не приведён на муку.
В городе над жёлтым пыльным Тибром
старику не отыскать детей и внуков.
Так беги шафрановой дорогою, забывая,
что учил на память,
ибо в каждом человечьем городе не старик
ты, а господень камень.
Только сколько в этом свете горькой доли
– гнева и бессилия, отчаянья,
если говорю – quo vadis, Domine?
А Господь идёт,
не отвечая.