Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2016
Михаил
Квадратов. Тени брошенных вещей. Серия «Мантры нефритового кролика»
Стоя и наклоняясь с не моим крестом, всё
же помнил, о чем Ему рассказать. Он это и так знает, но мне хотелось сказать,
как в ночном автобусе людям нравятся стихи. Они смеялись и плакали, не все из
них читают Библию утром и на ночь глядя, но…
Хрустальные
сферы крошатся, исчезают;
Особенно
третья, пятая и седьмая.
Я мысленно Ему говорю: четвертая, седьмая
и одиннадцатая. И мысленно слышу ответ: «Да у всех по-разному, ты же знаешь…»
Далее пойдём гулять-бродить по
метафизическим или электрическим, гносеологическим или просто логически
выверенным стихам собрата по перу и «клаве», Михаила Квадратова, с его с чародейским умением вывернуть наизнанку
всю твою суть в коротком:
не
закрывай глаза, ящерица из торта
выпрыгнет
на плечо
Ничего нового не скажу о сюжетном
мастерстве этого поэта и писателя (если не увижу его новый роман, вроде «Гномьей Ямы», или следующую книжку таких же незаурядных и
непричесанных стихов, как эти):
—
нет, не откроем – давайте, поджигайте
В общем, откроем книжечку, даже если тебе
не по нраву, хитрый автор. Например, на 50-й странице, где «бешеный колобок» не
жуёт тебя, а выплёвывает, продолжая жевать. Так и память не терпит лишних
прилагательных, зато в ней, как в авторском недоумении окружающим неприглядным
бытием и его «ереси классического толка» — полно созерцания и иронии. А «его
связные логос и гундос» непременно присутствуют практически в каждом терпком
высказывании.
А
любовные солдаты –
заводные
сапоги –
вынесут
тебе мозги.
Но
они не виноваты.
Заметим, кандидат физико-математических
наук, «ботаник» среди классических литературных «качков» — к каждому уравнению,
вложенному в две-три строфы (а иногда и в одну) подходит как к штанге с
рекордным весом – и берёт…
скажи,
дядя саша, что же будет, скажи…
…
(ему всё по х..)
Или там же и настолько же до боли
узнаваемое:
в
неуказанной стране на заснеженной стерне
тихо
ропщут зверокошки
и на
кухнях понемножку
бродят
призраки борщей
тени
брошенных вещей
вяло
ноют под скамьёю
смысла
ищем всей семьёю
жжётся
правильный глагол
я
искал, но не нашёл
Удивительно, как целое поколение и тысячи
жизней-смертей умещаются в его «ангела парамона», или
как он решает сложнейшую житейскую коллизию парой строк:
вдоль
дороги навороченной
от
любви до окаянства
А ведь с ним по этой дороженьке можно и
ползти на брюхе, и скакать на коне «в тяжелых сапогах, с расколотым пенсне
(узнаешь кого-нибудь, читатель?)». Почему так? Да потому что если не готов с
автором посмеяться и вдоволь поиронизировать над собой – лучше к этой книге
вообще не прикасаться.
Нам повезло – мы её открыли. Допустим,
там, где «восставшие сожгли сторожку», т.е. на сотой странице. Или на пятой,
где всё начинается:
—
открывай, полиция, кто там в доме…
Название книги стихов Михаила Квадратова само вызывает оторопь: «Тени брошенных вещей».
Хотя чего уж там: у него и «нетопыри летят на юг, ненужные и нежные», и «ночами
пожилой подросток / скребётся в чёрное стекло», и дитя, топчущее, карамельную
жестянку – никуда не денется от трюфельного завода, народа и воли… Безнадёга
или свет в конце тоннеля?
Когда «капает последняя слюна»,
согласитесь, нелегко быть Квадратовым в этом
виртуально округлом мире, где вся любовь – из бертолета
и карбида, белладонны и «плясуна, пропившего afternoon».
тропы
чорны небо сине
на
двенадцатой версте
он
повешен на осине
Его «чугунные валторны», в коих каждый
слог и каждое слово выверены донельзя – эдакая проверка «на вшивость», которую
стоит пройти любому, научившемуся читать «негладкие» стихи.
крашеным
питательным бульоном
туго
наливается луна
Словом, если не страшен взвод рядовых водопьяновых, ань, аресов и коней-альбиносов, кентавров и динозавров, и не
чужда параллельная жизнь, уложенная в отмеренную скупую квадратовщину
– эта книга для вас.
Вы прочтете ее и научитесь разговаривать с
камнем на каменном, с расстрельщиком – на
расстрельном, с цветком и собакой – на их родных языках. Которые знает автор,
увидевший «тени брошенных вещей» в каждом из нас. Михаил Квадратов.