(о книге Марии Ботевой)
Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2016
Мария Ботева. «Сто десять раз по два». – Нью-Йорк: «Ailuros
Publishing», 2016
Во второй книге стихов Марии Ботевой собраны тексты 2008-2016 гг.
Как же их охарактеризовать?
Сказать ли – поэзия разлук? Неточно.
Одиночество вдвоём и наедине? Неполно.
Стихи о любви, которая ищет выхода – чтобы уйти, или чтобы остаться – всё равно.
Аудитория – метеочувствительные любители перемен погоды, больших лун, длинных снегопанорам. Люди с сердцем обнажённым, исстрадавшимся, не верящие в чудо и ждущие его.
Загадочные бормотания прошлого, переходящего в будущее. «Ощущение белой холодной боли».
И вот в израненных зеркалах
как будто испуганное лицо
и замороченные глаза.
И тот, кто дорог, и тот, кто мил,
и тот, кто мил или дорог,
не спросит, страшно ли в доме жить,
и как на улицу выходить.
Название книги – первая строка самого короткого стихотворения в ней:
Сто десять раз по два
повтори, скажи:
я не люблю тебя больше,
но продолжаю жить.
Собственно, это лейтмотив, манифест – как угодно, ибо тема бездонна, вариативна, бездомна. И это всё о нём. О себе – без него. О нём – с тобой и без тебя.
Сквозь бормотание и дождичек падают крупные капли словесных щедрот.
Здравствуйте, меня зовут мышь,
я живу в киселе, в желе, разговариваю во сне,
и меня почти не слыхать,
но любимой горе всё равно не нравится, что я
говорю,
о чём тихо пищу.
Маленькое, по(д) кинутое, (полу)утопленное, недоизведенное животное, которое хочет никому не мешать и хоть немного кому-то нравиться.
Героиня многолика. В «Плаче Ярославны» былинная напевность скрещивается в каком-то круге с заклинанием цветика-семицветика: образы перетекают один в другой люминисцентно-радужными реминисценциями. Затёртые фразеологизмы разбиваются вдребезги и собираются сами в новом порядке, как в обратном кино.
…утром Путивль горько слушает плач Ярославны
стою на стене без опоры одна не упала чудом
ещё держусь
научилась скажу и тебе трисветлое светлое
солнце
не могу удержать в себе и себя на стене едва
в белой тонкой рубахе чайка
всем ты дорого и любимо и всем от тебя
привет
тепло хорошо и славно
зачем так неласково горячи лучи от тебя
Горячие солнечные лучи уже неласковы, а «луна извивается, как налим». Лунная статика отменяется.
Вообще, перетекания – состояний, слов, характеристик – отличительная особенность поэзии Марии Ботевой, как и перетекание чуда в обыденность.
Так же происходит перенесение свойств с субъекта на объект: «израненные зеркала». Люди приобретают свойства предметов, а предметы – свойства людей. Звиад превращается вдруг в черпак… хотя это может быть и должность («Песня рождения»). Удивляется время.
чем дальше уедешь, тем дольше тебя искать.
ну так что же, время теперь вагонами бежит,
качается, удивляется
на поворотах…
Иногда все меняется местами кардинально, как в чуковской «Путанице»:
Бывают подлинные чудеса:
бабки прожили без рукавиц,
а моя мама шипит на змей,
когда какой-то вдруг оборот.
А я вообще могу прямо с ноги
кого-то, кто мне так дорог и мил,
того, кто мне мил и дорог.
В новостях, в зеркалах, на улице.
Точно такие же чудеса происходят в масштабе одной стихотворной строки. Не знаешь, что выкинет авторский полет фантазии, какое звено встанет в ассоциативную цепь. То, что принято называть «приятной неожиданностью» в бытовом контексте, в литературе – признак дарования.
«Хочу цитировать – боюсь польстить» — написала я по другому поводу, другому человеку. Как мало, однако, меняется! А цитировать хочется… Но лучше – прочтите сами.
Что же сказать на прощанье?
Во-первых, это красиво.
Во-вторых – таких авторов надо беречь, как синицу ока.