Рассказ
Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2016
Кафе, которое она выбрала, оказалось
дорогим. Он смотрел в меню и подсчитывал, во сколько может обойтись ужин. Если
она возьмет только десерт и кофе, это уже будет тысячи полторы. А если десертом
дело не ограничится — потянет на все три.
Они договаривались на шесть часов. Было
уже шесть двадцать. Меж столиков мелькали официанты с подносами, распространяя
легкий запах выпечки и кофе. Солнечное пятно спустилось ниже и ощутимо жгло его
правую руку. Он пожалел, что сел на веранде, а не под кондиционером внутри.
— Это вы?
Он поднял голову на голос и увидел ее.
Она была в зеленом платье и больших дымчатых очках, утомленная жарой и спешкой.
Скорее красивая. Хоть и заметно старше, чем на своих фото.
— А что, не похож? — спросил он.
— Похожи. А я?
— Вы — нет. В жизни намного лучше.
Она улыбнулась. Зубы у нее были чуть
крупноваты.
— Я буду кофе и вишневый штрудель, — сообщила она, не открывая меню.
Он испытал облегчение, что заказ
оказался скромным и совершенно искренне предложил:
— И все? Может, возьмем по бокалу вина?
За знакомство?
— Ох, я бы с удовольствием, — сказала
она. — Но я за рулем.
Еще одно очко в ее пользу. Если они
возьмут на отдыхе машину, можно будет вести по очереди.
Они незаметно разглядывали друг друга.
Он пытался понять, какое впечатление произвел. Но ее лицо не выражало ни
радости, ни разочарования. Скорее оно было деловито-миролюбивым, как у
дипломата, который намеревался уладить все потенциальные разногласия.
— И часто вы так путешествуете? — спросил
он.
— В смысле — ищу попутчиков в интернете?
— улыбнулась она. — Можете мне не верить, но это впервые. Собиралась с
подругой, но ее не отпустили с работы, а свой график я уже перестроила.
— А где вы работаете?
Она чуть поморщилась, словно это был
неприятный вопрос.
— Пресс-секретарем в одной строительной
компании.
— Интересно, — сказал он.
— Правда? — улыбнулась она. — Я
вообще-то филолог. Даже писала когда-то диссертацию. По Данте.
— Я только ад осилил.
— Уже хорошо, — похвалила она и стала
похожей на учительницу. — Рай нелегко дается.
Он засмеялся над ее каламбуром, но смех
получился немного натужным.
— И много претендентов было до меня? — спросил
он.
Она улыбнулась.
— До финала дошли только вы.
Кажется, в отличие от него, ее совсем не
смущало то, как они познакомились.
Официант принес кофе и штрудели.
От запаха кофе ему захотелось курить.
Уже три месяца он держался без сигарет, но кофе всегда будил старую привычку.
Чтобы отвлечься, он взял зубочистку и начал катать ее между пальцами.
— И куда же мы с вами поедем? — спросила
она.
— Мне не так важно куда. Главное — с
кем, — ответил он.
Она внимательно посмотрела на него и
кивнула. Словно он правильно ответил на какой-то контрольный вопрос.
— Только давайте сразу договоримся,
каждый платит сам за себя. Не хочу чувствовать себя обязанной.
Это заявление его озадачило. Значит, интима не будет? И она
заранее предупреждает его об этом? Впрочем, стоп. Не надо преувеличивать. Она
просто не хочет чувствовать себя женщиной, которую купили.
— Но в рестораны-то вы не запретите вас
приглашать? — спросил он вслух и снова почувствовал, как неестественно звучат
его реплики, как будто он был куклой чревовещателя, которую заставляли
открывать рот.
Она улыбнулась.
— Нельзя запретить мужчине быть
джентльменом.
Они полетели в Италию.
Было решено взять в Риме машину на
прокат, а затем спуститься на юг по Амальфитанскому
побережью, останавливаясь в городках по пути. Он хотел забронировать все отели
заранее, но она настояла:
— Мы будем как пилигримы.
Останавливаться там, где нас застигнет ночь.
Первый день они просто бродили по Риму.
День был жарким, но свежим. Запах моря чувствовался даже в центре города.
Еще в самолете она прослушала пару
уроков итальянского, и теперь пользовалась своим знанием всякий раз, когда
нужно было спросить дорогу или сделать совместный снимок.
Они сфотографировались у фонтана Треви и Колизея. Нашли площадь, где был сожжен Джордано
Бруно. И купили по пакету пасты.
Вечером они зашли в ресторанчик в Трастевере и выпили бутылку вина.
— Знаешь, какое самое ругательное слово
у итальянцев? — весело спросила она.
Он не знал.
— Корнуто.
— Что это?
— Рогоносец. За такое здесь сразу дают в
бубен.
От вина ее охватило какое-то нервное
веселье. Она пыталась говорить по-итальянски с официантами. Потом заказала еще
бутылку, которую они унесли с собой, и отчитала его за то, что он не оставил на
чай.
В номер они вернулись ближе к полуночи.
Когда он вышел из душа, она уже спала.
Или притворялась спящей. Он лег на свою кровать и выключил бра.
Странно, но присутствие женщины в одной
с ним комнате не взволновало его. Скорее, напротив. Его раздражала эта нелепая
ситуация с отдельными койками. Что она хочет ему доказать? Что должен делать
он? Не трогать ее и просто заснуть? Или наоборот, она ждет от него каких-то
действий? Кем вообще считает его эта женщина? Просто попутчиком, который будет
фотографировать ее на фоне Колизея? Или это отношения «на вырост»? Репетиция совместной
жизни? Но в какой же момент она собирается взять номер с двухспальной
кроватью? Неужели она ждет, что между
ними разгорится страсть и они, что называется, потеряют голову?
Он прислушался к ее дыханию. Оно было
ровным и глубоким, как у спящего человека.
Они проснулись от звуков с улицы. Кто-то
пел арию Фигаро неплохо поставленным баритоном.
Она села на кровати и сказала:
— Как же я хочу пить. Полцарства за
воду.
— Я схожу в магазин, — сказал он.
— Зачем? В мини-баре же есть.
Он заметил, что на ее тумбочке уже
стояла одна пустая бутылка из мини-бара и немного напрягся. Он давно взял за правило: ни при каких
обстоятельствах не пользоваться мини-баром. Известное дело — стоит открыть
пакет с фисташками, как счет тут же увеличивается раза в полтора.
Конечно, он не сказал всего этого. Он
подал ей воду, открыл шторы и выглянул в окно. Баритон принадлежал мороженщику.
Рядом с его лавкой стояла горничная из отеля, которой и адресовалось пение.
«Черт с ней, с водой, — подумал он. — Буду
идеальным попутчиком. А там посмотрим».
Весь день он делал ей комплименты.
Впрочем, это было не сложно. На отдыхе она заметно посвежела и в своем белом
платье выглядела элегантно.
Они прокатились на экскурсионном автобусе и он рассказал ей о Ватикане один интересный факт, прочитанный накануне в Интернете.
Потом они пообедали пиццей на Виа дель Корсо и он оставил официанту такие щедрые чаевые, что
тот догнал их поблагодарить.
На смотровой площадке Пьяццы дель Пополо
она вдохновенно посмотрела на Вечный город и произнесла:
— Такая случайность, что мы тут.
— Да, — сказал он и сильнее сжал ее
руку.
В одной из букинистических лавок он
подарил ей иллюстрированное издание «Божественной комедии», с мезиальным профилем Данте на обложке. И она поцеловала его
в щеку. Он попытался ее обнять, но она мягко отстранилась, сославшись на жару:
— Я же к тебе прилипну.
В эту ночь они снова спали на разных
кроватях. С той разницей, что за стенкой слышались женские стоны, а мужской
голос с чувством повторял: «Si, si!
О, bimba, si!»
— Я думала римские оргии уже в прошлом, —
сухо прокомментировала она тоном учительницы и ушла в душ.
— Везет мужику, — буркнул он.
На следующее утро они поехали в пункт
проката и арендовали белый трехдверный «Фиат». Он
настоял на том, что оплатит машину сам.
И они поехали на юг. Дорога шла по краю
скалистого берега. Море было синим, торжественным и таким вызывающе вечным, что
ему стало грустно.
Он подумал, как было бы хорошо, если бы
они с этой женщиной любили друг друга. Если бы она была его, что называется,
плоть от плоти. Тогда это море имело бы смысл. Все имело бы смысл.
Они въехали в полу-тоннель. В его
ритмичных просветах мелькали солнечные куски морского ландшафта, словно
картинки в зоотропе.
— Давай искупаемся, — сказала она. — Остановись,
где можно.
Не доезжая до Сорренто
они остановились и долго спускались к пляжу в бухте, сначала по выбеленной
солнцем тропинке, а затем по крутой лестнице между скал.
На пляже она переоделась в купальник. Он
заметил, что ее тело в очень хорошей форме и даже слегка контрастирует с лицом.
Как будто тело и лицо были разного возраста.
Кроме них в бухте находилось шесть
молодых итальянцев. Двое дремали на берегу, остальные ныряли со скалы в узкий
голубой просвет между валунами. Метр влево или вправо грозил смертью.
— Пойдем, нырнем! — сказала она.
— Нет уж. Я лучше позагораю, — сказал он
и сел на гальку.
Она усмехнулась и села перед ним — смотреть
на ныряльщиков. Ее спина была отстраненной, чужой и такой неприкосновенной,
словно ее защищало невидимое силовое поле. Ему показалось, что если он сейчас
попытается дотронуться до этой чужой холодной спины, его парализует или он
превратится в соляной столб.
Один из ныряльщиков лихо перевернулся в
прыжке. Она захлопала в ладоши и крикнула:
— Брависсимо!
Обратно они шли молча. Дорога была
крутой и утомительной.
— Давай отдохнем, — сказала она.
И они сели на скамейку под оливой.
Где-то внизу зазвонили колокола.
— Можешь ответить мне на один вопрос, — сказал
он.
— Конечно.
— Я совсем не нравлюсь тебе? Как
мужчина.
— Ну что ты, очень нравишься. Почему ты
так решил? — сказала она и посмотрела на него такими ясными глазами, как будто
действительно не понимала в чем дело.
Пять дней у моря пронеслись незаметно.
Они ездили по отвесным южным городкам, рассыпанным по скалам, словно ласточкины
гнезда. Гуляли по улочкам, продуваемыми средиземноморскими сквозняками. Ходили горными пешеходным тропам, в шестистах метрах над уровнем
воды.
Он почти смирился с системой раздельных
кроватей. Впрочем, они так выматывались за день, что придя в номер, просто
падали замертво.
Неаполь привел его в ужас.
По узким высоким переулкам виртуозно
проносились микроскопические «Фиаты» клерков, велосипеды с разносчиками пиццы,
мотоциклы с жуликоватого вида парнями. Ничуть не сбавляя скорости, они
перебрасывались приветствиями, ругательствами и ворованными кошельками
туристов. Между домами были натянуты веревки с бельем. Казалось, только они и
удерживали эти ветхие переулки, не давая им разъехаться.
— Какое буйство бытия! — восхищенно
сказала она и сфотографировала гирлянду носков.
«Она надо мной смеется», — подумал он, пытаясь
очистить ботинок от какой-то налипшей дряни.
Выгружая из машины багаж, он заметил,
что заднее крыло поцарапано. Это привело его в отчаяние. Теперь придется
выплачивать штраф. О, ненасытные итальянские варвары! Мало им денег, которые он
оставил здесь за бензин, экскурсии,
вино и магниты на холодильник.
Теперь он будет платить еще и за то, что размеры их улиц не предусмотрены для
транспортного движения!
— Ничего страшного, — сказала она,
посмотрев на царапину. — Мы замажем лаком для ногтей, никто не заметит.
Они обошли несколько магазинов
косметики, прежде чем нашли подходящий лак. Цвет немного отличался от краски
кузова, но все же скрывал повреждение.
— Ладно, — сказал он. — На обратном пути
запылится — будет незаметно.
К обеду жара стала невыносимой.
Переполненные мусором урны прели на солнце, издавая сладковатый запах
разложения.
Они
вернулись в номер, задернули шторы и включили кондиционер на полную
мощность. Так они провели остаток дня. Просто лежали и молчали.
Чтобы избавиться от этой тишины, он
включил телевизор и посмотрел конец какого-то старого фильма с Мастрояни. А когда наступил вечер и жара спала, он сказал:
— Схожу за вином. Отметим, что ли
отъезд.
Он вышел из отеля, но пошел не в
магазин, а к морю.
Он спустился к порту, обогнув свалку с
железными бочками и прогнившими остовами лодок. От моря несло тиной, ржавчиной
и мазутом. На воде качались посиневшие от сумерек корабли. Горб Везувия почти
слился с темнеющим небом.
Он сел на причале. И в этот момент в нем
что-то окончательно надломилось.
Кого он обманывал? Встреча с этой
женщиной была ошибкой. Ей понравилось его письмо. Ему — ее фотография. Они
суммировали плюсы и минусы своих анкет. И не было никаких знаков свыше.
А ведь прежде такие знаки сопровождали
его постоянно. Например, он часто встречал в метро тех женщин, в которых был
влюблен. Их телефоны содержали в себе номер его дома или квартиры, а дни их
рождений совпадали с его памятными датами.
Может быть, он просто исчерпал лимит
этих знаков? И больше никаких подсказок свыше не будет. Будут лишь бесплодные
бдения на интернет-сайтах, вроде poputchik.ru или loveplanet,
встречи в кафе с такими же одинокими, опоздавшими к любовной раздаче,
женщинами. Выяснение ненужных сведений о том, где они живут, работают, какие
фильмы смотрели в этом месяце, и как долго искали место для парковки.
Все давно пережито и пройдено. Душевные
ресурсы исчерпаны. Он высушен, обесточен. Она не спит с ним просто потому, что
чувствует это.
Они как эти две щепки, прибившиеся друг
к другу в грязной пене неапольского порта.
Когда он вернулся, она стояла на балконе
и курила. Он подошел к ней и увидел, что она плачет.
— Мне тридцать восемь лет, — сказала она
сквозь слезы. — У меня нет детей, нет семьи, у меня работа, которую я ненавижу…
— Я думал тебе тридцать шесть, — сказал
он.
— Я указала неправильный возраст, — с
вызовом ответила она. — И ты не первый мужчина, с которым я так знакомлюсь…
Она громко высморкалась и затянулась
сигаретой.
— Господи, как же я устала. Все эти
свидания, встречи… Каждый раз одно и то же.
Выслушивать тупые рассказы про то, какая авария была на МКАДе,
как его подрезали, почему он развелся и какие зодиаки
ему не подходят.
— Почему ты раньше этого не говорила? — сказал
он.
Но она пропустила мимо ушей.
— Ты, наверное, думаешь, что я чокнутая — ломаюсь здесь, с тобой не сплю? А я просто хотела, чтобы все не было так… так
рационально… Чтобы была какая-то искра, хотя бы намек…
Чтобы все шло естественно…
— Не думаю, что получилось естественно, —
тихо сказал он.
— Знаю, — согласилась она. — Просто я
ждала знака. Что все это нам как-то предназначено. Что ты мой мужчина и все
такое… В общем,
бред, забудь…
Она усмехнулась и потушила окурок о перила балкона.
Она была заплаканная, растрепанная и
какая-то размытая без косметики, словно нарисованная акварелью.
— Да я и есть твой мужчина, — сказал он
неожиданно для себя. — Разве ты еще не поняла?
Она посмотрела на него с подозрением.
— Ну, какие тебе нужны знаки? — сказал
он уже совсем уверенно и даже сердито. — Думаешь, я бы поперся
в Италию, если бы не увидел, что ты — моя?
Она взяла из пачки новую сигарету.
— А я и не знал, что ты куришь, — сказал
он.
— Я брошу, — сказала она.
— Завтра вместе бросим, — ответил он. — Дай
мне тоже.
— У меня только такие,
тоненькие.
Они закурили. Ему вдруг стало хорошо и
спокойно. Как бывает в детстве, когда долго плакал, а потом забыл почему.
На улице стало совсем темно. Из кафе
доносилась музыка.
— А хочешь, плюнем на билеты и поедем дальше. В Венецию! — предложил он. — Ты
в курсе, что она стоит на сваях из сибирской лиственницы? Дерево — представляешь?
И такое крепкое.
— А где в Венеции взяли сибирскую
лиственницу? — тихо спросила она.
— В Сибири, надо думать.
И она засмеялась.
В ту ночь они спали на одной кровати.
Утром она захотела пить.
Он достал ей воду из мини-бара. Но она
сказала:
— Давай не будем ничего там трогать.
Можно купить через дорогу в пять раз дешевле.
И он сходил через дорогу за водой.
Об
авторе:
Ольга
Елагина.
Прозаик,
сценарист, кандидат филологических наук. Окончила Литературный институт, ВГИК и
аспирантуру МГУ. Публиковалась в
антологиях и журналах «Октябрь», «Новый мир», «Эсквайр», «Лиterrатура» и пр.
Автор статей о творчестве Георгия Иванова и других писателей Серебряного
века. Живет в Москве.