—

 

подгнившие фрукты выставлены на холод. 
через толпу 
протискивается собака с головешкой во рту. 
слона уже увели, и школьник дышит быстрее от слов,
доски вздыбливаются, и духи реки ворочаются от слов —
"ролевики", "дольщики".

треск полуночи и все испокон длящееся.
ели стоят бесстрашно как на излете восьмидесятых.
слышно работает колокол в окраинной итк,
тень отца ложится на заготовки из войлока.

 

 

—

мелкий лавочник хиршхорн
(распустился жасмин / полный день / тишина в подреберье)
ходит и ходит — круг описал уже.
вспоминает, как запускали бумажные самолетики
на лекции по независимости украины.

лавка неразобранных предпочтений 
разваливается во взгляде с университетской набережной — 
от щедрот твоих —

полк идет по стремнине замерзшей.
шоколад, подаренный в день наводнения, в походной сумке.
соль ушла, и подлесок болеет железом, — и другой
эндокринный пейзаж.

вечность крутится под ногами, как полковой пес,
держит кость назидания — отпусти, осиротей так, 
чтобы только ветка жасмина прибивалась к последнему венцу несложной постройки,
и пела птичка-гнилозубка про летейский мед растворимый.

 

 

—

 

трать слова-слова, бесстыжий мой,
видишь, как их много стало.
заверни с собой, неси домой —
сигнатуры прячь под одеяло.

травлю звуков, очумелые флажки,
в воздух опрокинутую мнимость.
с музыки отвальной отвали мешки
и чего еще скажи на милость.

воскресенье — голос — птичий куст,
сладкая закваска шила-мыла,
день менялся, мялся, оставался пуст,
и чужая речь тебя кормила.

что прохожий там — от слова легче стал,
даже как-то распрямился. 
ну, прости-прости, что я тебя назвал,
а ты посторонился.

я тебя люблю, прохожий мой, —
как зерно твое бежит из клюва,
как ты ходишь, как качаешь птичьей головой,
как скрипит во тьме твоя обува.

 

 

—

они все проходят через рамки металлоискателей,
не задерживаясь, ускользая, —
площадь светла, безлюдна.

и одетые по форме не знают перед кем извиниться,
кому рассказать, что больше нет государства,
что взор обращенный истаивает, утратив нить подозрения.

красота беспощадна, пойдем домой, — говорит один,
но речь пуста, и прежние связи избыты.

они проходят через рамки металлоискателей,
не задерживаясь, ускользая, —
свет от света, бога истинна от бога истинна.