Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2015
Мария Рыбакова. Черновик человека. М.: Эксмо, 2014.
Статьи
о прозе Марии Рыбаковой часто начинаются с упоминания того, чья она внучка и
дочка. Груз ответственности на детях и внуках известных личностей огромен.
Актёрские таланты Лизы Боярской или Кирилла Нагиева невольно вызывают сравнения
с талантами их звёздных отцов. Имена Вани Урганта или Стаса Пьехи заставляют вспомнить
знаменитых бабушек нынешних телевизионных кумиров. Впрочем, карьера того же
Ивана Урганта начиналась со скромных эпизодических ролей в не самых знаковых
фильмах и передач на музыкальном канале. Лишь ближе к тридцати годам он начал
плавно превращаться в одного из самых успешных и высокооплачиваемых шоуменов
страны.
Тем
же, кто обрёл известность в совсем юном возрасте, живётся гораздо сложнее.
Центральный персонаж романа Рыбаковой «Черновик человека» – Света Лукина. В
восьмидесятых имя Светы знали во всем Советском Союзе и за его пределами. Когда
девочке было всего восемь-девять лет, её удивительно серьёзные, совсем не
детские стихи стали печатать в газетах, маленького гения принялись поддерживать
именитые поэты, вышел дебютный сборник, о малышке писали статьи, приглашали на
радио и телевидение. Сейчас ей слегка за тридцать. Днём никому не нужная и
всеми забытая девушка продаёт кофе, а по вечерам подрабатывает барменом. Поэзию
она давно забросила.
Сюжетная
платформа книги – трагическая судьба чудо-ребёнка Ники Турбиной, обретшей
всеобщую славу и внимание общества после публикаций ее стихотворений в
«Комсомольской правде» и появления сборника «Черновик». Однако несмотря на
обширнейший ряд биографических совпадений в реальной жизни Ники и
художественной истории Светы, перед нами всё же не документальное
повествование, не non-fiction.
Рыбакова
знакомит нас со своей героиней в момент чтения Светой книги Дарвина о
происхождении видов. Мысли великого натуралиста сводятся к тому, что в природе
выживают сильнейшие, а слабые и неприспособленные обречены на погибель. Прием
уподоблений и контрастов – один из ведущих в романе. Вводя в повествование
новых персонажей, автор даёт читателю множество возможностей для сравнения
Лукиной с ними. Её новый друг Эрик рос обычным мальчишкой, и лишь устроившись
работать в зоопарк, начал сочинять детские «стишата» о животных. Да и в любви
Эрик обжёгся в достаточно сознательном возрасте. Света же, будучи ребёнком,
успела попробовать абсолютно всё, к чему простые люди идут годами и
десятилетиями, не всегда добредая к старости. Внезапный поэтический взлёт уже в
тринадцать лет закончился таким же стремительным падением, первая большая
любовь привела к попытке покончить с собой. Она общалась со знаменитостями,
видела мир – мечтать больше не о чем.
«Если
бы только Света умерла лет в десять или в одиннадцать, на вершине славы!» Книга
Рыбаковой даёт почву для размышлений о других молодых талантах, ушедших из
жизни значительно раньше положенного срока. Надя Рушева, Саша Путря, Владимир
Полетаев, Янка Дягилева, Илья Тюрин… Больше двух лет назад Борис Кутенков
сотоварищи затеял весьма интересный проект «Они ушли. Они остались», в рамках
которого современные литераторы вспоминают истории жизни и читают стихи умерших
в последние годы поэтов, которым не было и сорока, тридцати, а то и двадцати…
Но что бы произошло, если бы этих поэтов удалось вовремя спасти? Сложилась бы
их дальнейшая творческая судьба или они бы исписались и, как героиня «Черновика
человека», оставив поэзию, превратились в незаметных продавцов кофе?
Неосуществимые мечты Светы вернуться в прошлое и умереть в раннем возрасте,
навеки став легендой, пересекаются с линией жизни Ариэль – второстепенного
персонажа книги Рыбаковой. Восьмилетняя Ариэль, как и давно ставшая взрослой
Света, – вечный ребёнок, «черновик человека». Но маленькая девочка, больная
лейкемией, скоро отправится на тот свет и навсегда останется прекрасным
ангелом. Света же, в отличие и от Ариэль, и от своего главного прототипа – Ники
Турбиной, погибшей в 2002-м, когда ей было всего двадцать семь, – останется
жить дальше, не понимая зачем.
Как
рождается настоящая поэзия? Почему этот дар даётся не всем? Сложные вопросы
рождают у автора несколько вариантов ответа. Отец рассказывает Свете, что в
ночь зачатия на спиритическом сеансе будущие родители вызывали дух Марины
Цветаевой. Экстрасенсы, изучая феномен Лукиной, называли её посланницей
внеземных цивилизаций. Версия священника – вселившийся в малышку дьявол. Но
ближе к правде психологическая идея: если человек страдает от одиночества, он
начинает творить искусственные миры. Героиню душевное одиночество преследовало
даже во время всесоюзной славы. В романе есть любопытный эпизод-символ: в
книжном магазине Света берёт в руки издание под названием «Как выжить в
тюрьме», продавец же предлагает ей книжку про секту «Небесные врата», члены
которой верили, что тело – лишь «контейнер» для души. Душа поэта перестала
интересовать публику, едва вундеркинду исполнилось тринадцать. После
восемнадцати она пыталась стать актрисой, снималась для «Плейбоя» – восхищались
теперь уже её телом. Однако эта популярность прошла ещё быстрее: «взрослые
просто поиграли со мной, как с куклой, а потом забыли».
Здесь
стоит отдельно поговорить о персонаже, постоянно отвлекающем на себя внимание
на протяжении всей книги. На авансцену семилетнюю Свету Лукину вывел маститый
поэт, «звезда оттепели» Георгий Иванович Левченко. Образ Светы, хоть и восходит
корнями к личности Ники Турбиной, все же собирательный. Похожая история – и с
Левченко: прототип есть, но не один. Георгий Иванович сам когда-то был юным
дарованием. Ныне он – заслуженный поэт, продолжающий пользоваться остатками
народной любви. Старик, вспоминающий прекрасное былое и заботящийся, словно о
малом ребёнке, о тяжелобольной супруге. Жизнь идёт по спирали – раньше Левченко
опекал Свету. Теперь же девушка хочет застрелить позабывшего о ней Георгия
Ивановича, тем самым убив и себя – в Калифорнии, куда перебралась повзрослевшая
Лукина, продолжает действовать смертная казнь. Смелости для рокового выстрела
не хватит. Хотя ружьё, то бишь пистолет, было заявлено в первом
предложении-абзаце книги. Финал романа не оставляет поводов для оптимизма. Кто
виноват в несложившейся судьбе девочки? «Да никто, особенно. Просто так
получилось». Действительно, никто не виноват. Но виноваты все.
Слышали
ли вы от молодых родителей фразы типа: «У моего ребенка будет всё самое-самое!»
или «Он вырастет – станет актёром / хоккеистом / музыкантом» (нужное
подчеркнуть)? Древний как мир стереотип «дети должны быть лучше своих
родителей» разрушает судьбы. Смотришь отличное шоу «Голос. Дети», радуешься
огромному количеству талантливых звёздочек, живущих в России – и страдаешь при
виде очередного плачущего крохи, не сумевшего пройти в следующий этап проекта.
Сочувствуешь и победителям… Девять лет назад сестры Толмачевы заняли первое
место на детском «Евровидении». Стремительный взлёт, съёмки, концерты,
фестивали, общение со звёздами. Затем – спад. В 2014-м повзрослевшие сёстры
попробовали покорить уже взрослое «Евровидение». Не вышло. Где они сейчас?
Помните ли вы их имена? А если и помните, то придёте ли на их концерт? Может,
ребёнку лучше оставаться ребёнком, начиная взрослеть, когда приходит время, не
пытаясь придавать ускорение природе? Читая «Черновик человека», постоянно
задаёшь себе подобные вопросы.
Недавно
в сетевом разговоре известный писатель, лауреат нескольких литературных премий,
которому сейчас около шестидесяти, признался, что стал публиковаться, когда ему
было сорок с копейками. И это естественно! А молодым покорителям Эвереста
хочется посочувствовать, ибо дальнейшие горные походы теряют для них всякий смысл.
Думая
об умирающей Ариэль «со смешанным чувством жалости и отвращения», Света задаёт
самой себе риторический вопрос: «Ребёнок – это лишь заготовка, набросок, а что
делать с тем, кто так и остался наброском?»
Сборник
стихов Ники Турбиной «Черновик» с предисловием Евгения Евтушенко был переведён
на двенадцать языков мира. Чистовика же не получилось. И человека не стало. Не
поэты согласятся с психологами, убеждавшими героиню Марии Рыбаковой: «Ну,
Света, послушайте, в мире столько всего <…>, что можно жить и без того,
чтобы писать стихи». Для поэтов же хотелось бы поставить многоточие. Не точку.