Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 4, 2014
***
там в книге нашёл если нужно
приди и возьми там в книге
гости съезжались на дачу
обедали и скучали
шёл почтальон неслышный
шли две сестры на почту
красным цветом отметь на карте
кружком обведи цитаты
дача стояла пустая пустая
собака плакала птица звучала
такие звуки как бы прощанье
будто рыданье словно печенье
взял со стола повертел подумал
в стол положил там потом не вспомнил
птица собака окно подумал
гости съезжались на дачу на дачу
***
кругом орлиные деревья
стояли в небе словно в кадке
…………….. исчезновенье
в прямом обратном беспорядке
и ты сказал вот смерть вот повод
сказать ………… произвольно
кричат домой темнеет город
болезнь растет но мне не больно
***
всё что я
и всё что моё
станет мёдом и солью
расплавится распадётся
тысячи клеток
и миллионы атомов
бедное сердце мое
легкие селезенка
вот ты идешь с маленькими цветами
вот ты стоишь
столбики и решётки
вот ты..
дальше можно продолжать в том же элегическом духе. или заканчивать. или даже
топтаться на месте. всё равно любое высказывание делает неизбежный оборот
вокруг своей оси. и ещё, и ещё. пока не превратится в историю, пока не кончится
джаз, пока земля станет ближе чем небо. пока не забудется всё, что было любовью
и нежностью.
нашим огромным сердцем.
но когда когда
***
ничто не будет спасено
нас на руки возьмут спасут
люли люли
не спи не спи
не предавайся тьме
там бродят разные слова
приходят и к тебе
потом они в тебе живут
тебя внутри жуют
люли люли скрипи как дом
пиши свое люблю
***
кинематографа дожди слепой музы̀ки ряд пернатый не жди меня покоя жди к себе как
к воздуху прижатый а то что будет то потом что в уши
втиснут повторяя махнешь рукой взмахнешь хвостом слепней и музу отгоняя
предварительная биография
Один, девять, девять, два.
Меня ничего не заводит –
Ни золотой ключик, ни белый платочек,
Ни предложение, в конце которого крючочек
и много точек.
Я работаю токарем-расточником четвёртого
разряда на градообразующем заводе.
Работаю вот уже второй месяц.
Работа, как ни странно, меня не бесит.
Есть в ней какая-то отдушина, есть
поребрик
Между зимой и летом (через месяц уволюсь
по собственному),
Есть кубик-рубик,
вернее, красно-белая змейка.
Я небольшого роста, но у меня есть
специальная металлическая скамейка.
Вот, собственно, и всё, что я могу сказать
о своей работе.
Один, девять, восемь, один, один, девять, восемь, восемь.
Меня ничего не заводит –
Ни романтик, жующий белые розы, ни лидер,
царапающий блокАда,
Ни предложение, после которого знак
препинания ставить не надо.
Я работаю космонавтом, так как Юрий
Гагарин всегда на взлёте.
Работа – не бей лежачего, остаётся масса
времени на духовное саморазвитие –
Поиграть в монополию, почитать незнайку,
посмотреть чип и дейла по телевидению.
Масса времени, крошки которого тараканы
растащат потом по норам
С прочим несъедобным сором.
В ракете из стула и стула и серебряной
кастрюле с эсесесером
Результат труда не отчуждается, зарплата
не является серой.
Ладно, что я всё о работе и о работе.
Два, ноль, четыре, один.
Меня ничего не заводит –
Ни сибирско-китайская резолюция, ни
четырёхэтажная центральная улица,
Ни лечо из сороконожек, ни радикальное
крыло сыроежек, ни клонированный ёжик.
Я не работаю пенсионером, но обязан девять
часов в неделю отрабатывать в огороде.
Это не работа, а, как сказано в именном
буклете, отдых на природе.
Отдых на природе включает в себя общение и
интеллектуальное раскрепощение –
По вторникам и четвергам сорок членов моей
ячейки (включая меня)
Сидим у ночного костра и предаёмся
созерцанию искусственного огня.
Старайтесь не думать ни о хорошем, ни о
плохом, – тихо советует именной буклет.
Ещё он сам выключает свет и экономит воду
в смывном бачке.
Буклет всегда у меня на бочке. Сейчас он
говорил, что это не о работе.
Один, девять, девять, семь.
Меня ничего не заводит –
Ни приватизированные НИИ, ни предложения
со стороны.
Хотя нет, интересно, как они выглядят
сзади? А как спереди?
Я работаю преподавателем истории, в
истории только интересное и происходит.
Рисую на доске причину и следствие.
Подсматриваю в методической литературе,
Что самое главное, соблюдать дисциплину в
классе. Нахожу несоответствие
Рекомендаций и запросов учащихся. У одного
отбираю пейджер, предупреждаю,
Что консюмеризм ведёт к духовной
деградации и моральному разложению.
Я не знаю, в каком году умер Ленин. Но мои
долбоёбы
Об этом не подозревают, сидят на задней
парте, зевают.
Вероятно, большего и не скажешь о моей
работе.
Два, ноль, один, четыре.
Меня ничего не заводит –
Ни цветные революции на улице, ни книги,
закачанные в ридер,
Ни то, что мы отжали или не отжали Крым, и
др.
Вот, квантовая физика, наверное,
интересно. Но я социолог или что-то вроде.
Я работаю социологом-практиком и
обсчитываю общественное мнение –
Общественное мнение почти всегда требует
усреднение.
В этом и заключается изюминка, что я
заключается в скобки.
Работаю социологом уже больше десяти лет
(увольняться не собираюсь).
Кстати, пора на работу, и я потихонечку
собираюсь.
Рассосались интересно пробки?
Время-то на исходе. Вот примерно и всё о
работе.
Ноль, ноль, восемь, семь, четыре, знак вопроса, один, буква Д, четыре.
Меня ничего не заводит –
Ни то, что ничего существенного не
происходит, при том, что на лицо все приметы ада –
То в окно залетит цитата, то из постели,
нет-нет, да выгонишь лейкоцита.
Я работаю душой четвёрного
разряда на мирозданьеформирующей свободе.
У нас богократия,
и каждый делает только то, что он хочет.
Моя ячейка, например, перевыполнила план
по выпуску точек.
По средам катаем время на огороде и лепим
языческие символы плодородия.
По средам всем общественным мнением
смотрим НТВ и негодуем робко.
Я небольшого объема, но у меня есть
специальная металлическая скобка.
Вот, собственно, и всё, что я могу сказать
о своей работе.
В белых огнях сирени
Весь мой короткий день.
Это нетени
Опускаются на сады
Или всё-таки тени? Отсюда мне не видать.
Тает медленней, чем не так
Или так называемая благодать,
Фейерверка дневного
Цветной и ответственный дым.
Похолодания ждут со среды.
Мы хотим его и не хотим.
***
Наблюдай детали, пропускай
Себя сквозь оптохимическое волокно,
Но край
Настанет всё равно,
Дивный край
С плывущими по воздуху веществами
В золотой бумаге, которые выше стали.
***
Как бы в музыку сухую дня
Я хотела ускользнуть.
Как бы в музыку сухую дня
Я ускользаю.
Так день и сам собой угаснет как-нибудь
Лепестком одним на пороге рая.
Или, скажем, языком одним
Выжигая странные глазницы
Там, где остаётся только дым
Завитком одним
На лбу, и завитком другим
Там, где ему даже не присниться.
Там, где ему даже не приснится
Мягкий знак – поддельная граница.
*
1
бандиты в музее старообрядческой иконы
какой кокаин они будут нюхать завтра
череп Адама смотрит мимо
2
положи рядом с книгой
никто не догадается
заглянуть
3
перестрелка в ночном переулке
пуля попадает
в камеру наблюдения
4
что за уроды
негры или китайцы
подделка точно говорю
подделка
*
дионис не вернется
и слава богу
бесполезны силки
в западне
страдает невинный
новая дорога на карте
изгибается в сторону
от его крика
*
сквозь броню
ласточкино мельтешенье
по̀д сердце под сѐрдце
подпись анонима в углу
стихотворение
о любви и смерти
*
надпись на могиле ф.
сквозь бинокль
или прицел снайперки
—
умиротворение
падает
отравленным снегом
*
мертвецы на улицах великого
города
не тронуть
ни щупальцем ни
жвалом
и с высоты небоскреба
не увидать
язык
копошащийся в гнилом рту
*
дионис был пьян за рулем
ничего поделать не мог
он отправился в призрачный р’льех
искупать на глубине
никаких виноградных полей
лишь качание водорослей
и по радио вместо помех
призывает богов бог
мы своим курсом всплывем
тот кто был на вторых
ролях
атакует извне
[Горгород]
1.
как не махала крыльями
два проехали
сороковой остановился
и подсадил в черное
гомонили гуманоиды
пихались
ничего не делали
неделями
городами
куда ехала голова
вышла
опять
не туда
13.
Если потеряешься.
Заруби на носу.
Тринадцатый троллейбус от Минина по
Свердлова никуда не свернет.
Заруби на носу.
Тринадцатый троллейбус от Минина по Фигнер
к Свободе к Горького никуда не свернет.
Заруби на носу.
Тринадцатый троллейбус сворачивает в парк.
Заруби на носу.
Тринадцатый троллейбус больше не ходит.
Заруби на носу.
Ходи пешком по освещенным улицам и никуда
не сворачивай в парк.
Заруби на носу.
С таким свернутым носом тебя всегда
опознают.
8.
Слыхали, под той самой стеной
всю ночь стенало и ухало.
Пусть земля ему пухом,
а мы на пузе живота своего
влезем разом,
побросаем разинские
вазы
в мешок, разбогатеем.
Хотя, разве мы – жмоты,
с музеем поделим.
Нам двадцать пять и фузея.
Как не фузея, какая пищаль?
Монька, че неживой,
отвечай,
пока есть у тебя шансы.
Вот как дам по башке книжной, по роже,
так будет тебе как положено –
не мороженое, а печаль,
и печать Соломона,
и джины,
и джинсы.
<Ψ|Ψ>
величественная женщина
с кошкой на голове
заполошно кричит о приличиях
отлитой из олова личности
лет шести
что, мол, хочет та ее довести
и все время молчит
но ее ни измором взять
ни количеством
и вся колышется и
визжит эоловой марфой
а сама-то с усами
маршал в пальто
гороховом
топает, супится, наступает
и грохочет
грохочет чтобы
нормальчиком рос тот
подполовник стоит просто
на руках, на еловых досках
просто синий
и нос
в полоску
22.
Приходила Ветренко,
сказала: ветрянка.
На маковке и коленке
выбоины в зачатке,
на Маяковке
пузыри брусчатки.
Велела руки держать
в перчатках,
папулы как попало
закатывать по площадям
и площадкам.
Знаете, как нещадно чешется
розовое под коркой.
Город сковыривает асфальт.
Останутся оспины
на подбородке.