Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 4, 2014
Литературный 2014 год промелькнул
незаметно – главным образом потому, что в этом году почти все говорили не о
литературе, а о политике. Не чужды ей были и писатели: кто-то, как Дмитрий
Быков, привычно критиковал режим, кто-то, как Захар Прилепин,
внезапно поехал на войну. О политике рассуждали все вокруг – а литература тем
временем жила своей жизнью. Более того, глядя в зеркала заднего вида,
понимаешь, что литература-то и оставалась тем
пространством свободы, тем заповедником здравого смысла, которого так часто в
уходящем году недоставало.
И
вот что интересно: сразу три «книги-события»-2014, вышедшие одна за другой,
обнаружили показательное сходство. И «Обитель» Прилепина, и «Цукербрины» Пелевина, и «Лёгкие миры» Толстой – при всей их
разности речь там идёт об одном. О чём? О побеге, о бегстве, о внутренней
эмиграции. И реальной, и метафизической. Прилепинские
герои в буквальном смысле бегут из Соловков, пелевинский Киклоп стремится покинуть цукербриновскую
реальность, герои Толстой тоскуют по лёгким мирам.
И
это ещё не всё. В сентябре подоспел новый роман Лимонова «Дед», в котором
главный герой (некто «…ард …инович»)
проклинает глупых белоленточников, укравших у него революцию; понятно же, что
речь идёт о Революции с большой буквы. Самые яркие страницы романа – те, в
которых повествуется о пятнадцати новогодних сутках, проведенным автором в
изоляторе: это апофеоз свободы. Поздней осенью на прилавках появился остросюжетный
роман Виктора Ремизова с прозрачным названием «Воля вольная» – о
дальневосточных охотниках, продажных ментах и бескрайней тайге, манящей и тех,
и других. А еще раньше, весной, отдельной книгой вышел огромный роман Шарова «Возвращение в Египет» – и там идея бегства вовсе
приобретает религиозный характер: это и знаменитая секта бегунов, и библейское
бегство из Египта…
Угадан
ли некий цайтгайст (мол, «какое время, такие и
романы») – пока говорить рано. Видимо, дело в том, что самые главные идеи по-прежнему
формулирует всё-таки литература, а не государственная пропаганда – государству
не до того. Пропаганде нужны отточенные лозунги – литература же живёт
интуициями. Ну а если речь всё же о «духе времени», то самой пессимистичной
представляется версия Прилепина, герои которого возвращаются обратно в лагерь,
самой лиричной – версия Толстой, ну а самой оптимистичной – версия Пелевина.
Наверное, это нормально: Прилепин должен возмущать
наше спокойствие, Толстая – утешать, а Пелевин – подбадривать парой-тройкой
острых афоризмов на все случаи жизни.