Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2014
метро
вечер с улицы стук метро
не обманет там все мертво
а известно что стуком этим
по пустым перекресткам по
площадям где нет никого
мы себя по-живому метим
мы которые впрочем я
не значительнее червя
только мертвые даже черви
только шорох осенних вод
только света пустой извод
непомыслимый свет вечерний
этой поступью может сметь
расхрабриться в жилище смерть
там где жизнь прозябает праздно
выбить напрочь окно свое
чтоб проникло небытие
чтобы жизнь не была напрасна
душ
случайность вдруг открылся смысл
под пеной ароматных мыл
и кафельного пота
там хлористой воды поток
мокреет пламенный парторг
из авторемзавода
какие речи говорил
какие марльборо курил
из бельц из кишинева
как лажу духовой оркестр
давал и звук ходил окрест
и неба синева
так мыло жидкое навек
в воронку пар идет наверх
всю жизнь как будто смыло
остер в беседе в драке скор
так победил и вышел в срок
и смыслу нету смысла
***
нормально себя чувствует
ногами ходит руками ест
упряма
это мама
я тоже когда буду немолод
стану упрям и несогнут
я уже резистентный металл
наковальня и молот
меня не возьмут
не смогут
мама смотри я вырос
хороший стал
к плите отвернулась
кипятит воду
разводит сырость
вечер, ночь
боже мой почти говорит левое полушарие
бога нет молчит правое
левая рука разглаживает морщины на лбу
правая тянется за книгой
в отражении окна полупрозрачны
стол лампа экран
из-за полупрозрачности
выглядывает черная пустота
***
загадай мне загадку комната
жизнь которая здесь не понята
вроде нету вовсе такой
как за круглым столом арбуза круг
нарезали и что-нибудь в позе рук
рук отцовских застывших дугой
но фигура памяти нетверда
память памяти счастье а не беда
лица живы состарились ссорясь
обживая заново старый фут
перед ним невольно встаешь во фрунт
будто он не размер а совесть
весть благая сомнение принеся
словно не было испарилась вся
только вкус перспективы горек
нож родительский круглый кухонный стол
окна дома и тополиный ствол
плач невнятный суровый окрик