Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 3, 2014
* * *
На
пути дорожки дыма,
Где
разбилась Оля С.,
Встанет город нелюдимый,
Затопляемый, как лес.
А когда по бывшей почве
Будут шастать корабли,
Как пароль случайной почты,
Я забуду про Лилит,
Что могло остаться с нами,
То, что вместе не хранят —
Чья-то книжка записная,
Чей-то пыльный парадняк.
Как судьба разбитой вазы,
Промелькнувшего лица,
Как царапают алмазом
Стёкла Зимнего дворца.
*
* *
Брат
мой Тео, чего я жду —
Мои
руки в сахаре, хвост во льду,
Если
ближе к уху, сильнее шум.
Лучше
я тебе напишу,
Как
войти в соседнюю дверь,
Направить
солнце на револьвер,
И
что случится в твоей голове,
Когда
увидишь в рыжей траве
Окна
и двери такой красоты,
Глаза
из олова и слюды,
Все
монеты, которые ты
Мог
бы выловить из воды.
Баланс
белого
Вот
желания, эти двое.
Как
сказать, что они преступны,
Что
у них разная температура,
Кратная
желтому и голубому,
Поскольку,
чем дальше я уезжаю,
Тем
в мире меньше их остается –
Нерастворенных,
непереводимых,
Круглоголовых
и люминесцентных,
В
домике, сделанном из ладоней,
Заблудившихся,
Настоящих.
*
* *
Когда
на деревьях не будет гнёзд,
Студентка
погладит собачий нос,
Скажет:
«Я совсем не погасла.
Ревнивый
серый, любимый красный,
Знаю,
он тоже наружу маслом
Хочет
рыбу – меня одну.
Вот
он плывёт под вагонной сцепкой,
Чтобы
сказать о моей оценке.
Я
перейду к другому окну
И
увижу немного дальше –
Все
красивые ждут опоздавших,
Всех
своих плюшевых постояльцев,
Всех
своих бронзовых караульных.
Когда
в моей жизни не будет денег,
Сколько
это на самом деле,
Хотя
бы в раковинах каури».
От
Борского моста на Мочальный остров
Видишь,
в Индии кирпичной
Согнут мир посередине.
Две луны на крыльях птичьих,
Две сходящиеся льдины.
Чкалов, Чкалов, я Мочальный,
Я сегодня твой начальник,
Я фигура цвета чая
С разведёнными плечами.
Я смотрю в тебя, как заяц,
Улыбаюсь, как паяц.
У меня перед глазами
Реки рядышком стоят.
А я щурюсь, как закройщик
Перед барышней случайной.
Кынчев, Кынчев, это Прощин,
Прощин, Прощин, я Мочальный.
*
* *
Отыщи
меня на Гу.
Кто
там движется в снегу,
Чей живёт холодный, гуглый —
Видит белый, держит круглый,
Носит жабры и плавник,
Облака и перелески,
Крыши, двери, занавески.
Сделай близко, сделай резко,
Так, как любим мы одни.
Вдруг найдутся в самом деле
Руки, пуговицы, деньги,
Разных слов несовпаденье,
Те, кто бегает от них.
*
* *
Я
сон, где ты была кротом,
Смотрел
руками и хвостом.
Ищи меня в пустом пальто,
Лови в саду полупустом.
Потом зажмурься, так верней,
И быстро вспомни обо мне.
Смотри, как с крыш сползает снег,
Как просто сходит он
на не
т
*
* *
Композитор,
ты карманник.
В
расцарапанной бумаге,
Там, где кожа или шёлк,
Разный шум, случайный гений
Мёрзнет
голый на рентгене
С перевёрнутой душой,
Чтоб другой небесный жулик
Плавал сумочку чужую,
Чтобы он увидел вдруг:
Между нотными шнурками
Пролетает
плоский камень,
Режет круглые вокруг.
*
* *
Я
знаю, у голоса навсегда
Есть
оборотная сторона.
Это такие счастливые соты,
Где голос, который вам адресован,
Прибывает на станцию Сокол
И
дальше движется по ножу.
Там нужно прыгать в кроличьи норы,
Но, чтобы вы не сломали ноги,
Я это место не покажу.
*
* *
Друзья
мои, Гурзуф и Моцарелла,
Чем
севернее, тем оно верней.
Наверно, мы неправильно стареем,
Неправильно гуляем по Луне.
Я слышал, как из шерсти карандашной
Под
взглядами, сползающими вниз,
Вы спрашивали: "Ты нас не отдашь ей?
Не вмешивайся, лучше отвернись.
Вот столбик сигаретного восторга,
Подглядывать за ним нехорошо".
Попутчики,
вас нужно ровно столько,
И чтоб никто на свете не нашёл.