Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2014
* * *
Всё
просто – солнце и река,
само собою – облака
бегут, как будто на работу.
Итак, душа моя легка!
Куда ни кинь – одни красóты.
Всё
это тоже обо мне.
Торчишь в распахнутом окне,
во рту мусолишь сигарету.
Торчишь и думаешь вчерне
о жизни, о чужой жене,
как и положено поэту.
*
* *
Вот
так и напиши, в какой глуши живёшь,
снимаешь столько лет однушку в старом фонде.
В подвале – магазин. Займешь, перезаймёшь.
Спасает только вид – Эльбрус на горизонте.
Но
только к сорока рассмотришь на просвет,
распробуешь на вкус, слегка нахмурив брови.
И у себя хранишь в бумажнике портрет,
чтоб память иногда расчёсывать до крови.
* * *
А
мы не шли в последний бой
и не кормили вшей с тобой
зимой в окопах Сталинграда,
но честно отбыли свой срок,
чеканя шаг, тянув носок.
СССР времён распада.
Там
боевой висит листок,
кирпичный краешек эпохи.
Залп холостыми, марш-бросок,
а за спиной стоит «кусок»
и кроет матом – чтоб вы сдохли.
Кто
был убит в Афганистане,
а кто шагает с песней в баню.
Нет!
На гражданке всё не так.
По рынку ходишь, как дурак,
сжимаешь деньги, смотришь в список.
Берёшь на десять лет кредит.
Болеешь с другом за «Зенит».
Живёшь себе, как в штабе писарь.
Неделю
пьёшь, другую – врёшь,
чуть что – хватаешься за нож,
а по ночам такое снится:
то голый где-то на краю,
то снова в армии, в строю
в шинели, в разных рукавицах.
* * *
Долго
куришь у вокзала,
ждёшь, на корточки присев,
там, где вывеска мигала,
лишь к утру перегорев.
Супермаркеты,
аптеки
да панельные дома.
И от звуков дискотеки
сходишь медленно с ума.
И
уже не нужно слуха –
так шарахают басы.
А с утра ползёт старуха,
ставит стульчик и весы.
Здесь
она всю жизнь торчала
на проходе, как бельмо.
Про неё бы нам сказало
одиночество само.
Только
даты, реквизиты,
бесконечные дела.
Ты её давно не видел.
Говорят, что умерла.
Говорят,
что смерть, как писарь,
сантименты не любя,
на тебя взглянёт и в список,
и обратно на тебя.
ТРОЛЛЕЙБУС
Мимо
кладбища, мимо солдата,
в запотевшее глядя окно,
так бы ехать и ехать куда-то,
а куда – всё равно.
Отключить
навсегда телефоны,
снять часы, чтобы время не знать.
И на пару с кондуктором сонным
всю дорогу зевать.
А
представь, ну хотя б на минутку –
если было бы денег полно,
я поймал бы любую попутку
и уже был бы дома давно.
Пил
бы пиво и пялился в ящик,
перелистывал бабский журнал.
В общем, был мужиком настоящим
и стихов никогда б не писал.