(о книге Владимира Сорокина)
Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2014
Владимир Сорокин. «Теллурия». М.: «АСТ», 2013.
В этом году
читательское сообщество вновь поделилось на «пелевинских» и «сорокинских»:
некоторое оживление общественной жизни потребовало компетентных суждений по
поводу – а от кого их ждать, как не от писателей, чей уровень интеллекта
заведомо выше среднего? С Пелевиным, однако, ничего не вышло: его оценка России
образца 2012 г. оказалась довольно едкой, история про вампиров – непропечённой,
так что «Бэтмен Аполло» рискует войти в историю литературы как самый
критикуемый пелевинский роман. Оставалась надежда на державшего паузу с
2010 года Сорокина – и надежда эта оправдалась.
(Забегая вперед,
заметим, что «Теллурия», натурально, начинается с фразы «Пора трясти стены
кремлёвские», там есть несколько актуально-сатирических острот, есть даже
«Виктор Олегович», но – нет, нет, мы имеем дело не с художественной
передовицей, а с романом более долгой выдержки).
Как и прочие вещи
Сорокина, «Теллурия» – сборная конструкция. «Мне кажется, что
реальность наша — не только Россия, но мир, в котором мы живем — она больше
неописуема с помощью одного-единственного языка»[1], заявляет автор и
раскидывает перед читателем 50 глав, с разных сторон рисующих будущее России и
Европы. Это, в общем, развитие вселенной «Дня опричника» и «Метели» – с
обновлённым Средневековьем, крестоносцами, кентаврами, карликами, православными
коммунистами. Для этого универсума придумана сверхидея – чудесный металл теллур,
приносящий счастье; гвозди из теллура вбиваются специально обученными
плотниками в головы желающих и гарантируют непередаваемое удовольствие
(фирменные сорокинские самоповторы: описание социума, раскрытое через
потребление некоего вещества – это из «Нормы», чудесные свойства этого вещества
– из «ледяной» трилогии и т.п.).
Современным
писателям – от многотомного Гая Юлия Орловского, знакомого всем поклонникам
фэнтези, до автора элитарного «Лавра» Евгения Водолазкина – всё уютнее
становится в Средневековье[2]; обращённость в старые
добрые (?) времена не отменяет, однако, писательских амбиций, и «Теллурию» сам
Сорокин называет романом будущего: «Романы не пережили свое время. Они там и
остались, в первой половине XX века. Нужен другой язык описания мира, и найти
его крайне трудно. "Теллурия" – одна из попыток»[3].
Вряд ли приём,
когда каждая глава выполнена в иной стилевой манере и дана глазами нового
рассказчика, можно назвать принципиально новой находкой – однако явленное
разнообразие типов, характеров и сцен точно не позволит читателю заскучать.
Если «Голубое сало» было интересно главным образом псевдотекстами Толстого и
Платонова, а «ледяная» трилогия представляла филологический интерес для
западных славистов, то «Теллурия» – текст живой, насколько это определение
может быть применимо к писателю, лучше всего умеющему работать с расчленёнными,
мутировавшими, заражёнными абсурдом образами. Все эти маленькие люди,
умная береста – потомок iPad, ограбление несчастных мешочников специально
обученными роботами и диалог актёров-псоглавцев, ищущих путь в Теллурию, оса
Агафья Виктровна, откладывающая в роддоме яйца верноподданности, монолог
кентавра на белорусском языке, молитва Государева топ-менеджера и заявление
токаря завода Православного литья с просьбой выделить ему 120 р. для покупки
теллурового гвоздя – всё это, в самом деле, смешно и занятно, и если не войдёт
в пословицы, то уж в кунсткамере русской литературы займёт почётное место.
Если из «Теллурии»
и можно извлечь какой-то специальный идейный урок, то сводится он, пожалуй, к
следующему. Лев Рубинштейн однажды подметил странную особенность русской
культуры: разные традиции, которые в ней сосуществуют, начавшись однажды,
никогда не заканчиваются[4]. Вот и в «Теллурии»
рассказывается о том, как после распада постсоветской России на её просторах
возникают полтора десятка отдельных республик, и в каждой законсервирован
какой-либо социальный уклад – монархический, патриархальный, сталинский; эти
утопии никуда не делись, сосуществуют одновременно и нисколько не мешают друг
другу. Вообще, акцентируемый Сорокиным мотив распада державы дан главным
образом иронически: перечитайте хотя бы ту из глав, где бабушка с внуками едет
в глухой лес и находит там «три бюста, из валуна гранитного вырубленные»:
«Первый из них, говорит, вот этот лукавый такой, с бородкой, разрушил
Российскую империю, второй, в очках и с пятном на лысине, развалил СССР, а
этот, с маленьким подбородком, угробил страшную страну по имени Российская
Федерация. И этого последнего из трех лысых бабуля, судя по всему, любила
больше всего. <…> И гладит его и целует и обнимает, называя журавликом, а
сама – в слезы».
До «Теллурии»
трудно было в нашей литературе отыскать роман о том, что и как будет
происходить вот здесь, на одной шестой суши в ближайшие десять-пятнадцать лет.
Для этого, как выяснилось, требуется писатель не с реалистическим, а с
вивисекторским талантом, не «Тургенев» и даже не «Стругацкие», а
«Салтыков-Щедрин», мастер гротеска и игры с художественными формами. Ну вот
этот писатель и дал о себе знать: будущее, им изображённое, уже не такое
зловещее, как в «Дне опричника», а вполне обжитое, карнавальное.
Молодец В.Г.
Сорокин. Гвозди бы делать из этих людей. Теллуровые.
[1] Владимир Сорокин: «На
непредсказуемости держится эта страна» (интервью) // Огонёк. 07.10.2013. =
http://www.kommersant.ru/doc/2308815.
[2] Ср. мысль Евгения Водолазкина о том, что поэтика современной литературы начинает ощутимо сближаться с поэтикой литературы средневековой: «Для Средневековья характерны отсутствие идеи авторства, внеэстетическое восприятие текста, его центонная структура, фрагментарность, отсутствие жестких причинно-следственных связей и границ. Все, что мы видим в новейшей литературе. Как литературовед, я (и не только я) фиксирую возвращение средневековой поэтики в очень широком масштабе. Все, что выработало Новое время – портрет, пейзаж, художественность, психологизм, – весьма необязательная вещь для современной литературы. Это уже не нуждается быть выраженным, а может подразумеваться имплицитно…» (Евгений Водолазкин: «История человека важнее истории человечества» // Новая газета. № 109 от 30.09.2013. = http://www.novayagazeta.ru/arts/60213.html). Эта мысль раскрыта Водолазкиным в статье «О средневековой письменности и современной литературе» (Текст и традиция: альманах, 1 / Ин-т рус.лит. (Пушкинский дом) Рос. акад. наук, Музей-усадьба Л.Н.Толстого «Ясная Поляна. СПб., 2013. С. 37-65), при этом и сам Водолазкин – автор романа «Лавр» о средневековом целителе.
[3] Владимир Сорокин: «На
непредсказуемости держится эта страна»…
[4] Лев
Рубинштейн: «Советская литература для меня – это “дядя Степа на том свете”» //
Colta.ru. 2 июля 2013. = http://www.colta.ru/docs/26441