сосед играет

 

Сосед играет. Звуки скрипки липки,
Как патина на старом серебре.
Я стал прошедшим годом по ошибке
Молчащих цифр в твоём календаре.

Но всё же каждый год и раз за разом
Скисала Лета в топких берегах,
Мерк Кремль, залитый храмами и квасом,
И Рига гирей висла на ногах.

Кровит закат, скрипичный торс лаская,
В рукав течёт дрожащая рука, 
Неумолимою грачиной стаей
В меня летят прошедшие века.

 

 

перед Рождеством

 

Как хорошо под замять
декабрьским вечерком
помять руками память,
как глины влажный ком.

Ваять, сдирая кожу,
былое вороша,
так, чтоб была похожа,
свежа и хороша.

Снега поля бинтуют, 
прикрыв собою стыдь,
чтоб можно было втуне
о прошлом говорить.

 

свирель

 

Сыграй, свирель, апреля акварели, 
Угрозы гроз, гипноз девичьих грёз,
Пастели мая, вечер, птичьи трели,
И посвисты трассирующих звёзд.

Напой свирель о Пане и Сиринге,
О жабьих вздохах в дебрях тростника,
О беспощадном нерестовом свинге
И о ложбинке женского лобка.

Звучи, свирель, порочно, эпатажно,
Спасительно, дыханием рот в рот.
И пусть отчалит на листе бумажном
Игрушечный, забытый пароход.

Пусть он идёт сиреневой рекою,
Даёт гудки в туманном молоке.
И пусть русалка вслед махнёт рукою,
И иволгой заплачет в лозняке.

 

 

Ледоход

 

Гриппозное разводье марта,
Поднадоевшие дожди,
Топографическая карта, 
Исповедимые пути.

А те, что неисповедимы,
Плывут, минуя ивняки,
На почерневших льдинах мимо
По позвоночнику реки.

Но тёплым вечером за дверью
Уже толчётся мошкара,
И машут веера деревьев,
Творя попутные ветра.

 

старое танго

 

Что может быть слаще, нежней и грустней,
Чем звуки над старой пластинкой?
Я свинка- копилка исчезнувших дней,
Растаявших мятною льдинкой.

Качается день, извивается год,
Бежит Одиссей от Калипсо.
Однажды мальчишка об пол разобьёт 
Смешную фигурку из гипса.

И там, где случайно сбываются сны,
И крыши прогнулись от снега,
Окажется, что никому не нужны
Монетки минувшего века.

 

об искусстве

 

Если у меня был рубль
я мог сесть в кафе
скатерть в пятнах
пластиковые цветы
музыкальный автомат в углу
и взять “фифти-фифти”
то есть 
пятьдесят граммов водки
и пятьдесят 
очень “Советского шампанского”
курить и
говорить об искусстве.

Но можно было добавить
двенадцать копеек
и взять бутылку
“сухача”
сесть на скамейку в сквере
парке дворе
стоя в подворотне
на ступеньках подъезда
выбить пробку ударами кулака
по донышку
курить
и говорить об искусстве.

А если не было рубля
то можно было сдать 
старые бутылки
и взять 
пару “Жигулёвского”
сорвать зубом
кольцом
о стол о забор
колючую крышечку 
пить из горлышка
курить
и говорить об искусстве.

У меня есть доллар
есть штопор
есть водка 
несоветское шампанское
и пиво в холодильнике
но я уже не хочу
говорить
об искусстве.

Наверное от того
что бросил 
курить.

 

* * *
Безденежье, снегов безбрежье,
Бетон бессонниц да кровать… 
Но всё же в Дальнем зарубежье 
Нам предстояло умирать.

И мы легко и бестолково
Ходили в небе босиком,
Отравленные русским словом,
Как Bonaparte мышьяком.