Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 1, 2014
сосед
играет
Сосед играет. Звуки скрипки липки,
Как патина на старом серебре.
Я стал прошедшим годом по ошибке
Молчащих цифр в твоём календаре.
Но
всё же каждый год и раз за разом
Скисала Лета в топких берегах,
Мерк Кремль, залитый храмами и квасом,
И Рига гирей висла на ногах.
Кровит
закат, скрипичный торс лаская,
В рукав течёт дрожащая рука,
Неумолимою грачиной стаей
В меня летят прошедшие века.
перед Рождеством
Как
хорошо под замять
декабрьским вечерком
помять руками память,
как глины влажный ком.
Ваять,
сдирая кожу,
былое вороша,
так, чтоб была похожа,
свежа и хороша.
Снега
поля бинтуют,
прикрыв собою стыдь,
чтоб можно было втуне
о прошлом говорить.
свирель
Сыграй,
свирель, апреля акварели,
Угрозы гроз, гипноз девичьих грёз,
Пастели мая, вечер, птичьи трели,
И посвисты трассирующих звёзд.
Напой
свирель о Пане и Сиринге,
О жабьих вздохах в дебрях тростника,
О беспощадном нерестовом свинге
И о ложбинке женского лобка.
Звучи,
свирель, порочно, эпатажно,
Спасительно, дыханием рот в рот.
И пусть отчалит на листе бумажном
Игрушечный, забытый пароход.
Пусть
он идёт сиреневой рекою,
Даёт гудки в туманном молоке.
И пусть русалка вслед махнёт рукою,
И иволгой заплачет в лозняке.
Ледоход
Гриппозное
разводье марта,
Поднадоевшие дожди,
Топографическая карта,
Исповедимые пути.
А
те, что неисповедимы,
Плывут, минуя ивняки,
На почерневших льдинах мимо
По позвоночнику реки.
Но
тёплым вечером за дверью
Уже толчётся мошкара,
И машут веера деревьев,
Творя попутные ветра.
старое танго
Что
может быть слаще, нежней и грустней,
Чем звуки над старой пластинкой?
Я свинка- копилка исчезнувших дней,
Растаявших мятною льдинкой.
Качается
день, извивается год,
Бежит Одиссей от Калипсо.
Однажды мальчишка об пол разобьёт
Смешную фигурку из гипса.
И
там, где случайно сбываются сны,
И крыши прогнулись от снега,
Окажется, что никому не нужны
Монетки минувшего века.
об искусстве
Если
у меня был рубль
я мог сесть в кафе
скатерть в пятнах
пластиковые цветы
музыкальный автомат в углу
и взять “фифти-фифти”
то есть
пятьдесят граммов водки
и пятьдесят
очень “Советского шампанского”
курить и
говорить об искусстве.
Но
можно было добавить
двенадцать копеек
и взять бутылку
“сухача”
сесть на скамейку в сквере
парке дворе
стоя в подворотне
на ступеньках подъезда
выбить пробку ударами кулака
по донышку
курить
и говорить об искусстве.
А
если не было рубля
то можно было сдать
старые бутылки
и взять
пару “Жигулёвского”
сорвать зубом
кольцом
о стол о забор
колючую крышечку
пить из горлышка
курить
и говорить об искусстве.
У
меня есть доллар
есть штопор
есть водка
несоветское шампанское
и пиво в холодильнике
но я уже не хочу
говорить
об искусстве.
Наверное
от того
что бросил
курить.
* * *
Безденежье, снегов безбрежье,
Бетон бессонниц да кровать…
Но всё же в Дальнем зарубежье
Нам предстояло умирать.
И
мы легко и бестолково
Ходили в небе босиком,
Отравленные русским словом,
Как Bonaparte мышьяком.