Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 2, 2012
***
Сколько ещё приедешь сюда?
Счастье или зима?
Худая, сутулая выглянет из-за угла. Та или не та?
Имя одно, а тени разные.
Вот и боишься, путаешься в словах.
Ждёшь, улыбаешься. Шлёпанцы на ногах.
Быстрая речь, бессвязная.
Сколько тут памяти, сколько тут всяких Лен!
Одну на другую наслаивать и делить.
"Билу" пить, белое не носить, по-украински говорить.
Всех любить. Никого не любить.
Пытаться быть персонажем, киногероем.
Здесь крупным планом. Шум перекроем
стуком колёс. Гарлики с толстой корочкой
в кадре. Хлюпаешь пивом, дрожишь
в ритме стакана с ложечкой.
Кадры бегут, путают улицы.
Даль замощёная. Ужгород, Черновцы.
Вот она! Там! Резко вперёд бежишь.
Только теряешь шлёпанцы.
***
Дотронься. Тело вытесняет соль,
смывается, как музыка сквозь флейту.
Я встану утром рыхлая как толь,
снаружи – ноль, но жар – по Фаренгейту.
Внутри сплошной сверкающий гипюр
бесформенный, шкварчащий, буйный, рваный.
В пересечении двух температур
цунами поднимает океаны,
меняя топографию. Учи
меня насквозь – короче и вкуснее,
пока игра устала до ничьи.
Гора идёт, но я иду за нею.
Обуженная временем, след в след.
Сама себе гора и Магомет.
Я говорю, но трогать не умею.
*** Л.Ч
Хотела быть водителем трамвая
троллейбусом хотела я водить
в душе я шоферюга недобитый
на площади вокзальной я стою
таксую за пятьсот рублей на пиво
стреляю беломор в Замоскворечье
за до угла готова расшибиться
и в крайний левый хук по запчастям
чтоб воробьям забить по самой гайке
пол-литра нефильтрованного детства
по улице моей новопесчаной
чтоб как в моём на Соколе кирпичном
тот скользкий звук и тень на потолке.
***
Издалека гул электрички, долгое эхо после.
Возле дома крапива, ирга от калитки до дома.
Сосны, сосны, запахи хвои, целое поле
мелкой ромашки – не опустить подола.
Что принесу тебе, мама? Букеты, ветки,
гордость и горе, но не дитя, покамест,
сыпется сверху мелким плодом ранет и
больно, но не жалею – потом покаюсь.
Молодость сладкой влагой влилась, впиталась,
вот и зрачок расширен и блики, блики;
вскрики и всхлипы. Солнце в комету сжалось
и пронеслось по небу и разорвалось.
***
Вся собачья привязанность сгинула, стала такой
как жара в сентябре, ты заранее знаешь, уходит
в голубое ничто, в неизбежный стерильный покой,
в никотиновый дым в привокзальном пустом переходе.
И конечно не Курский, и город, конечно, другой.
Как я стала смела и нелепа в своей наготе.
Этот сон повторяется снова: выходишь раздетой,
едешь по эскалатору вниз в темноте, в слепоте,
только тени в толпе, вниз плывущие по парапету.
Только стыд и бессилье, и потные руки везде.
Всё закрыть, утаить, запечатать, забыть, уничтожить –
всё, во что превратилась. Раз я не умею молчать,
так должна приумножить.