Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 2, 2012
Оригиналы
переложений, предлагаемых читателю, принадлежат Симору
Глассу, герою повести Сэлинджера «Симор:
Введение». Отсюда и название подборки, фамилия автора так и переводится с
английского – бокал, стопка. В переложениях авторы не стесняли себя никакими
формальными ограничениями за исключением одного: сохранять шестистрочную
структуру оригинала. Часть переложений была опубликована в журнале «Волга» №7
за 2011, полную версию готовит к публикации издательство «Время».
Переводы Владимира Гандельсмана
Кристаллизация
Чтоб в слова облечь
голую жизнь,
стисни зубы, речь,
а, вернее, – стиснь.
Так волны бросок
вшёптывает соль в песок.
Улётное видео
Рыбу из ведёрка в море
выпускает, рыба притворилась мёртвой –
не плывёт, не хочет.
Девочка её подталкивает и хохочет.
Рыба поплыла.
Налетела чайка – унесла.
Дядя Ваня – Соне
О, голос, сплющенный от слёз,
стыда и лжи, о, это лепетанье…
В тот миг, казалось мне, оборвалось
не только бывшее, но и о
нём
когда-нибудь воспоминанье…
Выходит, мы не отдохнём…
Русская повесть
Смерть, свадьба, сюртуки, поддёвки, фартуки,
внебрачная гадюки с хряком связь,
три ситценабивные фабрики,
одна кожевенная, вербы, грязь.
«Бог дасьть!» – купец прокрикнет мимо.
Невылазно. Непоправимо.
зёрна времени
с катка шаровары в сосульках
поют карнавальную ночь
есть кровь чтобы в гулких
стучать закоулках
есть ёлка для счастья в висюльках
и мак чтобы в ступе толочь
На заметку
Тебя, покинувшего отчий
край, соотечественник твой,
до справедливости охочий,
убьёт за то, что ты живой.
Ни днём, ни ночью
не рвись домой.
Секунда
Из школы высыпали дети,
я вспомнил корь,
болезни солнечные сети,
всю эту ласковость, все эти
недомоганья на рассвете,
жизнеспасительную хворь.
Картина казни
Тем, что взгляд и тих, и огнен,
и направлен на меня,
человек навеки впомнен
в воздух гаснущего дня.
Любопытством в кучу согнан,
люд похабен, власть
браня.
При
посылке оригинала
Я рос возле церкви барочной,
а груши росли по дворам,
и каждая спелой и сочной
была и светилась, как храм!
С сегодняшней копии вам –
сей подлинник точный!
Тавро
Снял конёк,
ещё сердце вдвойне,
в два
прозрачных виска,
и упал на
ковёр,
и на нежной
ступне
исчезающий
влажный узор
шерстяного
носка.
Часов 7-8
Студёно. Ветрено. В безличных
конструкциях, как взаперти,
дитя с лопаткой посреди.
Летит в своих заботах хищных
ворона с хрипами в груди.
Cвет сгорбленный контор
жилищных.
У пруда
Птица не окрыляется –
просто летит,
жаба не кривляется –
просто сидит,
месяц не округляется –
свесил усы и висит.
Переводы Валерия Черешни
Превращение
Спроворь себе житьё по росту
и в нём пиши, –
существовать легко и просто
в глуши души.
Обзаведись коростой
коры и веткой ветру помаши.
Себе
То, что ты по утрам бормочешь
и ночами в подушку молчишь, –
это всё из глухих урочищ
напускает немая тишь.
Что ты сам себя тьмою
точишь,
оставляя огрызок лишь?
В примерочной
Высунулась из кабинки
наполовинку:
– Ну как, идёт?
Улыбнулся улыбкой
какой-то зыбкой, –
влюблён, идиот.
Осень
Вот осень, надевшая красный берет,
вино золотое жмёт.
А время тебя за темя берёт
и смахивает в кювет
к бессильным осам, ещё вчера
летавшим, но вот, пора…
Памяти 50-ых
Те, что молились на рок
и бегали слушать Пресли,
те, что видели прок
в тряском танце и визглой
песне…
Те, что успели лишь «ох!»
выдохнуть, – и исчезли.
Смысл
Как старательный муравей
строишь, строишь, а Он разрушает,
строишь вновь до последних кровей,
ну, и что тебе плюнуть мешает?
Запах голых осенних полей
больше смысла и жизни сильней.
Зима
Так и задумана зима, –
съезжать на саночках с ума
с холмов, укрытых белым пухом:
несётся белая стена
на седока. И тишина
вбирается огромным слухом.
В дорогой богадельне
За окном распускается почка.
Приступ был, но вышла отсрочка.
Я ведь ничего не краду, –
просто посижу, посмотрю…
Как нелепо умирать в раю!
Этак куда же я попаду?
Свобода
Отчего же свобода тебя
до конца не освободила?
Видно, крылья сработаны хило.
Думал, пешке лишь шаг до ферзя,
только есть и у времени сила, –
вот оно эту пешку и сбило.
Так всегда
Видишь, вдали
идёт, не касаясь земли,
хрупкая и воздушная,
воображенью послушная…
Только она подойдёт, –
всё пропадёт.
Тайна пола
Как я хотел её! Как рано
меня душил любовный мор.
Она вдруг улыбнулась странно
и платье сбросила, как сор.
Незаживающая рана
смотрела на меня в упор.
Искусство
Ступает мерно римская эклога,
что ей какой-то рабской казни страх?
И наших дней смятенье и тревога
улягутся в торжественных словах.
Поэзия до ужаса убога
пред тьмою окаянного в веках.