Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2025
Евгения Джен Баранова — поэт, переводчик, cоиздатель журнала «Формаслов». Родилась в 1987 году. Окончила Севастопольский государственный университет. Автор пяти поэтических книг, среди них «Рыбное место» (СПб., 2017), «Хвойная музыка» (М., 2019), «Где золотое, там и белое» (М., 2022). Финалист премии «Лицей» (2019), лауреат ряда литературных премий, в т.ч. премии «Содружество дебютов» (2020), журнала «Дружба народов» (2019). Живёт в Москве.
* * *
Когда февраль, нельзя существовать,
поэтому так сумерки всецелы,
так женщина, ушедшая рожать
в хрущёвку, возвращается без тела.
И всё-то ей одно, проходит луч
сквозь контуры, но солнечная сажа
не может запечатать, как сургуч,
объединить незримое с пейзажем.
И раз, и два — остался ни один,
гулёна «не» — неверная частица.
И звёздный путь, сожжённый, как Берлин,
ненужным молоком ещё сочится.
* * *
Сидящие тихо в своём блиндаже,
и те, от кого не осталось уже…
и те, кто молился, и те, кто робел, —
коричневый пепел, двухтомники дел.
Завязочки рвутся, бумага теснит,
в таком-то родился, в таком-то убит,
тогда-то уехал (вернулся когда?),
снежинки-слова на поверхности рта.
И как уместить нерождённых внучат
под личную подпись, в неназванный сад,
с женой, с фотографией,
впрочем — куда,
куда улетела живая вода?
На жёлтой бумаге в кромешном окне
увидеться с вами придётся не мне.
А может, и с нами…
А может, и зря…
Какая над миром чернела заря!
* * *
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав…
В.Маяковский
Из керамического улья
слова взлетают просвещённые.
Кого с тобою обманули —
не Маяковского с Кручёных ли?
Одежда дрожью не встревожена,
не исцелована передняя.
Я так тебя теряла, Боже мой,
от первого и до последнего.
Скользила уточкой по пенному,
по полю минному мешалась.
От вулканического плена я
рубашкой писем защищалась.
И вот закат линяет искрами,
в латуни гибнет позолота.
Я так тебя теряла истово,
что не заметила кого-то.
* * *
Ты странный
(я люблю тебя)
ты странный
И в этом столько
— стук печатных губ.
И в этом столько
— солнечный паук
из мушек собирает оригами.
Ты стра-
Ты -нный
Ты снился на субботу
(Матрёна Скотница,
Игнат Козлобород).
Ходил вокруг меня, как водят вальс,
как водят 5-Б смотреть на мёртвых.
(Замрите, дети, Коля, не шуми,
представьтесь, дети, это аллозавр).
Алло, алло —
и странствия,
и страх.
Алло, алло —
стекло для лаборанта.
Какой ты странный —
хочется сказать,
но всюду блеск окаменевших капель.
* * *
Однажды ты дал мне столько любви,
что я не умела её носить,
я только смотрела, как носят другие,
жалела изодранные края.
Однажды ты дал мне столько любви,
что я держала её за дверью,
купала, взвешивала, сушила,
роняла розовый поводок.
Однажды ты дал мне столько любви,
что я проснулась в четыре тридцать,
и стрелки внутри у меня сломались.
Теперь я не знаю, откуда вечер
приходит в сломанные глаза.
* * *
Нарисуй мне бабочку, попробуй,
булкою французской похрусти,
я читаю Мандельштама, чтобы
внутреннего Осю обрести.
Жарко прикоснусь к тебе футболкой…
(Замелькают звёздочки в душе?)
Нарисуй мне мысленного волка —
мой волчок запыхался уже.
Так-то я напарник неприятный,
ломкая ржаная пустельга,
но пока линяют тела пятна,
но пока я верую слогам,
есть немного музыки в бокале,
не ползёт над полем самолёт…
Нарисую Лиличку, пожалуй.
Женщину лишь женщина поймёт.
«Пшеничное поле с воронами»
Я хочу целоваться, так хочу целоваться.
— Рядом с камином в особняке Ростовых
— Рядом с Наташей в собрании сочинений
— Шевеля кандалами скользких дверных цепочек
— Облокотившись на пирамиду в Лувре
Но взрослые люди так не целуют
или
взрослые люди так берегут талончик,
они занимают очередь, смотрят в кассу,
они улетают к греческому посольству.
Помнишь,
когда-то
я повредила ногу,
долго хромала
сквозь виноградник в Арле,
пересекала пшеничное поле —
птицы
чёрными буквами мёртвому улыбались.
От поцелуя многое не зависит,
но целоваться стоит, пока мы живы.
Мёртвые губы слушаются не лучше,
чем проститутки слушаются Ван Гога.
— Чем пирамиды слушаются Хеопса
— Чем запятые слушаются Толстого
— Чем я тебя стану слушаться,
если встречу,
а ты меня снова-снова не поцелуешь.