Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2025
Принято считать, что сегодня книга — из-за интенсивного издательского потока и устоявшегося регламента премиального цикла — живёт год. Мы попросили наших постоянных авторов — активно читающих и пишущих литературных критиков — назвать пять прочитанных в этом году книг и журнальных публикаций (художественных и нонфикшн), которые, на их взгляд, будут жить долго, и обосновать свой выбор.
Интересен не только их выбор (заметим попутно, что среди названных текстов есть те, что «ДН» рецензировала, рекомендуя к прочтению, те, что были напечатаны на страницах журнала, и те, что редакция отклонила), но и сам подход — критики поделились на тех, кто:
- точно ответил на поставленный редакцией вопрос;
- решил покреативить и вопрос переформулировал;
- пошёл по накатанной дорожке, представив на суд читателя традиционные итоговые списки, — маленький штрих к психологическому портрету творческой личности. Самоуправство, конечно, но — безусловно на пользу любознательным читателям.
Картинка сложилась, пожалуй, еще более мозаичная, чем обычно.
Николай Подосокорский, литературовед, литературный критик, блогер (г. Великий Новгород)
Выбрать пять самых значительных книг, прочитанных за год, непросто, поскольку в основном я в последнее время читаю классику художественной литературы, священные тексты и старинные труды по истории, вроде многотомников Шлоссера, Карамзина и Соловьёва. Но я все же попробую выделить ряд недавних книжных изданий, которые я прочел с ощутимой пользой для сердца и ума.
Во-первых, это сборник бесед об искусстве митрополита Антония Сурожского «Красота и уродство», изданный в 2022 году «Никеей» с предисловием Ольги Седаковой. В этом цикле лекций, произнесенных еще в 1982 году, но на русском языке изданных впервые только сейчас, Владыка в частности указывает на традиционную роль искусства в трансформации реальности. С его точки зрения (и здесь он ссылается на Достоевского), просто изобразить в произведении ужас, не показав, как его преодолеть, или вызвать ощущение поверхностного удовольствия у читателя/зрителя — признак плохого искусства. «Например, картина должна показывать нам трагедию так, чтобы мы могли увидеть в ней свет, наступающую зарю». А в том, что главная цель подлинного искусства состоит в исследовании и преображении трагедии человеческой жизни, а не в поднятии на щит незалеченных травм, обид и фобий автора — в XXI веке многие стали забывать.
Во-вторых, личным событием для меня стало прочтение серии рассказов Сергея Ананьевича Яковлева «Реперные точки» и др., опубликованных в апрельском и сентябрьском выпусках журнала «Знамя». Я давно не читал такой пронзительной в своей обнаженной, открытой и свободной человечности современной прозы. Чтение ее неожиданно всколыхнуло и мои собственные «воспоминания» о прошлом — конечно, совсем другие, чем у автора, но без которых становление моей души и самосознания так же было бы неполным. Это касается и печали по дорогой утраченной вещи, и семейного чтения сборников чудаковатых сказок, и удивительных встреч и разговоров с незнакомыми прежде людьми, с которыми ты когда-то волею случая оказался вместе на короткое время в замкнутом пространстве, и вдруг непонятно почему вся окружающая реальность начала изменяться на глазах, создавая удивительное человеческое единство.
В-третьих, это новый роман Виктора Пелевина «Круть» (Эксмо, 2024), продолжающий развитие его антиутопической серии произведений о мире будущего, контролируемого во многом техномагической корпорацией Transhumanism Inc. В последнем к настоящему времени романе этого цикла Пелевин в числе прочего саркастически разбирает т.н. учение Доброго Зла, широко распространенного среди интеллигенции Доброго Государства (т.е. России будущего). Как отмечает автор, «это не столько продуманная до мелочей доктрина, сколько своеобразный этический код, принятый среди сердобольской элиты, пытающейся сохранить в себе некоторую тайную внутреннюю рукопожатность. Суть воззрения в том, что в условиях полной и окончательной победы зла в планетарном масштабе прямое противостояние ему делается равносильным самоубийству, а самоубийство — грех. Отказ от сотрудничества со злом таким образом греховен. Но, поскольку в мире борется много разных форм и видов зла, можно использовать их противоречия и нестыковки таким образом, чтобы возникал эффект “доброго рикошета”: некое неочевидное тайное благо, к которому зло не может предъявить формальных претензий. Другими словами, служить злу следует так, чтобы реальным результатом становилось добро или хотя бы его “кармические прекурсоры”, способные помочь добру спонтанно проявиться в будущем».
В-четвертых, можно выделить научную монографию Е.И.Рабинович «Сны Пробуждённых: сон и сновидения в культуре, религии, политике Тибета» (Алетейя, 2023). В ней описывается традиция «терма», согласно которой сновидцы-тертоны обнаруживают в разных слоях реальности «клады» священного учения. Самое удивительное, что порой эти обретенные клады материализуются рядом со сновидцем после его пробуждения. В книге подробно рассматривается, как особые сновидения использовались для политической и религиозной борьбы, установления новых обычаев, проверки уровня посвящения и в медицинских целях. К примеру, в составленном в ХII веке медицинском трактате «Чжуд Ши» врачу рекомендовалось анализировать содержание сновидений пациента для корректировки лечения. А тибетский учитель, беря себе нового ученика, прежде всего, узнавал о его сновидениях, чтобы понять, есть ли между ними хорошая кармическая связь или нет. Ссылаясь на предупреждающее сновидение, высокопоставленный чиновник мог уйти в отставку, причем плохой сон считался веской причиной для такого шага.
Наконец, в-пятых, я бы упомянул русское издание избранных записей из дневника, который в годы Второй мировой войны тайно вел немецкий чиновник-антифашист Фридрих Кельнер, — «Одураченные: Из дневников 1939—1945» (Издательство Ивана Лимбаха, 2024). Одним из главных источников творческого вдохновения и средств психологического самосохранения в эпоху тотального безумия для Кельнера служила великая мировая (и, в первую очередь, немецкая) культура. В своих записях он, помимо Библии, обильно цитирует И.В.Гёте, Ф.Шиллера, С.Бранта, А.Мюллнера, В.Гауфа и др. Прочтя этот дневник, можно ответить тем, кто сетует, что великая культура не способна предотвратить нравственное падение общества: это так, но верно и то, что великая культура может спасти разум и укрепить сердца отдельных людей, оказавшихся заложниками и свидетелями всеобщего духовного растления.