Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2025
Принято считать, что сегодня книга — из-за интенсивного издательского потока и устоявшегося регламента премиального цикла — живёт год. Мы попросили наших постоянных авторов — активно читающих и пишущих литературных критиков — назвать пять прочитанных в этом году книг и журнальных публикаций (художественных и нонфикшн), которые, на их взгляд, будут жить долго, и обосновать свой выбор.
Интересен не только их выбор (заметим попутно, что среди названных текстов есть те, что «ДН» рецензировала, рекомендуя к прочтению, те, что были напечатаны на страницах журнала, и те, что редакция отклонила), но и сам подход — критики поделились на тех, кто:
- точно ответил на поставленный редакцией вопрос;
- решил покреативить и вопрос переформулировал;
- пошёл по накатанной дорожке, представив на суд читателя традиционные итоговые списки, — маленький штрих к психологическому портрету творческой личности. Самоуправство, конечно, но — безусловно на пользу любознательным читателям.
Картинка сложилась, пожалуй, еще более мозаичная, чем обычно.
Кирилл Ямщиков, литературный критик (г. Москва)
Если книга действительна, подлинна — а ведь литература благодаря этой «подлинности» и живет, — то никакие издательские решения не перебьют её природы.
В этом я убежден безоговорочно.
Что касается конкретных примеров, то, наверное, я бы вспомнил три журнальные подборки — и две книги ушедшего года: «Белград» Нади Алексеевой («Новый мир», № 8—9), «Стихи о птицах и собаках» Олега Дозморова («Урал», № 11), «Аргонавта» Дарьи Мезенцевой («Волга», № 11), «Никакую волну» Александра Старостина (Астрель-СПб) и «Сонет с неправильной рифмовкой» Александра Соболева (Издательство Ивана Лимбаха).
Алексеева написала замечательный роман из новейшего быта, сопрягши его с явлениями не самой очевидной — просящейся на слух — полифонии. «Клубок метелей», в который всех нас так или иначе запутало время, наконец-то, обрел твердый, не кичащийся эксцентрикой и сантиментами голос.
Стихи Дозморова по-прежнему «слепят», сбивают с толку, пересобирают взгляд; кажущаяся неправильность этих словоформ единственно возможна, точна и существенна. Очень своевременные формулировки. То же самое — с обратной, впрочем, стороны — наблюдаю я и у Дарьи Мезенцевой, которая пишет русскую фантазию на европейский манер (что, впрочем, осознает и сама же в себе подсмеивает):
как будто город мон ами
доволен выцветшими снами
как будто с бедными людьми
недужной музыкой за нами
плывёт пристыжен и понур
и в узнавании напева
чихнув направо мон амур
чихнёт налево
Привычная симптоматика культуры разбита у неё на очаги ностальгии и очаги бескорыстного, плодоносного отчаяния — того, что не прикрыть игрой в красоту и хладнокровие. Очень сильные тексты!
«Никакая волна» Александра Старостина — наиболее удивившая меня проза этот года. Гонзо-триллер из жизни рок-н-ролльщика, сочиненный еще пятнадцать лет назад и только сейчас опубликованный. Не хочется рассыпаться в излишних комплиментах; сошлюсь на свою рецензию в сентябрьском «Новом мире» и подытожу ее так: нам очень не хватает симпатической прямоты.
Роман Старостина этой прямотой обнадеживает.
Александр Соболев выдумал исключительную книгу рассказов; я, кажется, со времен «Чёрного зеркала» Мамлеева и «Мы вышли покурить на семнадцать лет» Елизарова не читал ничего столь же хрестоматийно-антологического. Проза высшей пробы, напрямую уводящая к «Возвращению Чорба» и «Тёмным аллеям». Фантасмагория, горечь, зависть, текстологическая забава, — чудо, а не книга.
Много голосов и много различий; год у литературы вышел отменным. Ждем симфонического «завихрения» ритма — смотрим, что будет дальше.