Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2025
Принято считать, что сегодня книга — из-за интенсивного издательского потока и устоявшегося регламента премиального цикла — живёт год. Мы попросили наших постоянных авторов — активно читающих и пишущих литературных критиков — назвать пять прочитанных в этом году книг и журнальных публикаций (художественных и нонфикшн), которые, на их взгляд, будут жить долго, и обосновать свой выбор.
Интересен не только их выбор (заметим попутно, что среди названных текстов есть те, что «ДН» рецензировала, рекомендуя к прочтению, те, что были напечатаны на страницах журнала, и те, что редакция отклонила), но и сам подход — критики поделились на тех, кто:
- точно ответил на поставленный редакцией вопрос;
- решил покреативить и вопрос переформулировал;
- пошёл по накатанной дорожке, представив на суд читателя традиционные итоговые списки, — маленький штрих к психологическому портрету творческой личности. Самоуправство, конечно, но — безусловно на пользу любознательным читателям.
Картинка сложилась, пожалуй, еще более мозаичная, чем обычно.
Мария Бушуева, литературный критик, прозаик (г. Москва)
Проблема не сегодня возникла. Еще в 1830 году Н.А.Полевой писал А.А.Бестужеву: «Нам, нынешним литераторам, не быть долговечными. Таково наше время. Счастлив, кто возьмет у будущего вексель хоть на одну строчку в истории». А ведь 1830 год — это «Домик в Коломне», «Моцарт и Сальери», «Скупой рыцарь» и много чего ещё пушкинского, в то же время — «Майская ночь, или Утопленница» Н.В.Гоголя. В 1830 году писали и публиковались П.А.Вяземский и Е.А.Баратынский. Но, возможно, Полевой всего лишь скромно ставил самого себя в ряд «недолговечных» литераторов, используя множественное число для самоуспокоения: он такой не один. И тогда понятно: сегодняшняя проблема недолговечности интереса к издаваемым книгам и новым публикациям — иная. Причина ее обозначена в самом вопросе: «из-за интенсивного издательского потока и устоявшегося регламента премиального цикла» книга живёт год. Но эта причина, как мне кажется, не единственная. Любопытно наблюдение прозаика, главного редактора издательства «Выргород» Льва Наумова. Со своими студентами Наумов договорился, что каждый прочитает по два романа, которые прежде не читал. Когда «стали обсуждать результаты, выяснилось следующее: практически никто не взял книгу, написанную в XXI веке. Две трети пришлось на XIX столетие и одна треть — на XX». («Формаслов», 15.06.2024). Вывод напрашивается сам: современную прозу студенты читать не хотят. Почему? На сайте одного из известных сетевых издательств читатель оставил свой отзыв о премиальном романе: «Это не художественная литература, а художественная публицистика. Роман будут читать, пока факты и рассуждения автора актуальны». Если соединить наблюдение Наумова с этим отзывом, мы получим вторую причину: в погоне за актуальностью писатели всё сильнее склоняются к публицистике, оформленной «под художественность». Студенты обратились к двум прошлым векам, чувствуя: там настоящие долговечные романы, поднимающие вечные темы, там не сетевой, а богатый русский язык. Даже самый политический роман Достоевского «Бесы» отнюдь не публицистика в художественной раме. В нём тоже — необъяснимая писательская магия, оживляющая текст. Такая магия сохранилась в поэзии, поэтому лучшая современная поэзия имеет все шансы жить долго.
Если разговор идет о нон-фикшн, ситуация особая. Хорошо и долго читаются биографии (лишенные тенденциозности). Закономерно предположить, что не однодневки: Глеб Шульпяков «Батюшков не болен» (2023), Александр Сегень «За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове» (2023), Александр Федосов «Бажов» (2024), Валерий Шубинский «ОБЭРИУ. Биографии» (2024). Но поскольку с биографиями я подробно не знакомилась, отмечу те пять произведений, которые, как мне кажется, не обречены на короткую литературную жизнь.
Роман в исповедальном стиле Александра Мелехова «Испепелённый» («Знамя», 2024, № 1—2) и его же повесть «Завещание осла» («Дружба Народов» 2024, № 3) рассказывают о боли, возникающей на линии разрыва отцов и детей. Конфликт, перерастая в трагедию, становится не просто личным, семейным, но, как в романе Тургенева, — мировоззренческим, уводя к вечным смысловым вопросам.
Если читатель осилит монотонное начало романа Леонида Юзефовича «Поход на Бар-Хото» (2024), он обнаружит, дойдя до осады крепости, очень сильные страницы, точные и зримые. Здесь есть все: действие, яркие описания, колоритность национальных деталей и — жуткие зримые картины войны. Над всем этим главная тема: предупреждение о рисках расчеловечения. Как-то Юзефович заметил: «Дух времени сильнее личного опыта». Но как раз в этом романе совсем не героический русский офицер сумел не попасть под гипноз жестокого духа войны. Во время прочтения вспомнилась мне повесть Геннадия Литвинцева «Молодым не ходи в Гуандун. Записки о бедствиях войны, написанные Ли Вэньхуа, конфуцианцем».
Важность темы, поднятой Юзефовичем, притянула книгу Захара Прилепина «Собаки и другие люди», которая тоже в премиальных списках. Казалось бы, здесь — очеркистика, однако, та, что незаметно превращается на страницах в художественную прозу. Прилепину в даре не откажешь. Но и название, и сам текст навели меня на грустные мысли: очеловечивание животных нередко идет параллельно расчеловечиванию людей. Книгу будут читать как фанаты собак, так и те, кто увидит в ней тревожный знак.
Почвенническая проза всегда тяготела к человеку, к гуманизму. В трагической повести Николая Олькова «Мать сыра земля» («Бийский Вестник», 2023, № 4 (80)) очень интересен главный герой — бывший фронтовик, инвалид: такой крестьянский князь Мышкин (на чудиков Шукшина не похожий). Автор — тюменец, возможно, потому живут в повести и русские, и татары. На последних страницах не педалируемый вывод: национализм и бандитизм идут рука об руку. В Сети на Дзене каждая глава повести набирает более 20 000 прочтений. Ясно, что и дальше книгу читать будут.
Будут, скорее всего, читать и рассказы Ильи Карамышева («Через зеркало», 2023). Автор с индивидуальным видением, что интересно всегда. Хотя язык рассказов несколько механистичный, как раз лишенный индивидуальности (по-моему, это общая беда литераторов, воспитанных соцсетями). И здесь пример студентов Наумова был бы кстати.