Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2025
Принято считать, что сегодня книга — из-за интенсивного издательского потока и устоявшегося регламента премиального цикла — живёт год. Мы попросили наших постоянных авторов — активно читающих и пишущих литературных критиков — назвать пять прочитанных в этом году книг и журнальных публикаций (художественных и нонфикшн), которые, на их взгляд, будут жить долго, и обосновать свой выбор.
Интересен не только их выбор (заметим попутно, что среди названных текстов есть те, что «ДН» рецензировала, рекомендуя к прочтению, те, что были напечатаны на страницах журнала, и те, что редакция отклонила), но и сам подход — критики поделились на тех, кто:
- точно ответил на поставленный редакцией вопрос;
- решил покреативить и вопрос переформулировал;
- пошёл по накатанной дорожке, представив на суд читателя традиционные итоговые списки, — маленький штрих к психологическому портрету творческой личности. Самоуправство, конечно, но — безусловно на пользу любознательным читателям.
Картинка сложилась, пожалуй, еще более мозаичная, чем обычно.
Елена Сафронова, литературный критик, прозаик (г. Рязань)
Первая книга, которой я смею предрекать долгую жизнь в литературе — это автобиографический роман Михаила Тарковского «42-й до востребования» (М., Вече, 2024). И дело тут не столько в художественных достоинствах книги воспоминаний (хотя они безусловны), сколько в действующих лицах повествования. Это знаменитый дедушка писателя поэт Арсений Тарковский и еще более культовая фигура — дядя, легендарный кинорежиссер Андрей Тарковский. Частная жизнь знаменитостей всегда вызывает у широкой публики гигантский интерес. Потому издатели так и любят автобиографии выдающихся актёров, литераторов, политиков и иже с ними. Конечно, книга Тарковского посвящена в первую очередь бабушке по материнской линии Марии Ивановне. Текст буквально дышит любовью и почтением внука к этой незаурядной женщине, первой жене Арсения и матери Андрея. Но вместе с тем он содержит малоизвестные и даже местами пикантные подробности жизни элитной семьи. И многие могут прочесть «42-й до востребования» прежде всего из интереса к этой информации. Вангую, что интерес такого рода будет привлекать внимание к сочинению дольше, чем его художественная ценность.
То же самое можно сказать о книге Евгения Попова и Михаила Гундарина «Василий Макарович» (Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2024). Это большой и добросовестный биографический труд. В рецензии на книгу кандидата филологических наук Оксаны Виноградовой (см. «Зачем нам Шукшин», журнал «Кольцо А», № 180) упоминается научно-справочный аппарат книги — 374 примечания, указатель имен из почти 400 персоналий и развернутые списки фильмов и книг Шукшина. Но главное, по мнению Виноградовой, то, что «авторы осуществили процесс демифологизации его жизнетворчества. Сказка о деревенском мужике — миф. <…> Василий Макарович, стремясь к устранению на пути препятствий к самовыражению, сам слагал о себе небылицы, большинство из которых “опрощали” его образ». То есть в книге есть контент, который можно прочесть как откровения и внимание к потайной жизни публичной персоны. Такое всегда притягивает поклонников. Потому «Василий Макарович» не выйдет из круга чтения, даже если особая для наших дней идеологическая актуальность наследия Шукшина, о чем много говорится в книге, изменится в связи с какими-либо социальными обстоятельствами.
Из русских художественных книг, прочитанных мною, долголетие может быть суждено роману Нади Алексеевой «Полунощница» (М.: АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2024). Безотносительно к ее премиальной истории. На мой взгляд, дело в том, что это увлекательная проза. Процитирую свой отзыв: «…Роман с религиозным сюжетом, в котором весьма умело проведены классические линии приключенческой прозы: семейная тайна, эхо прошедшей войны, клад из прежних времен <…> сплетения судеб разных людей в неожиданные клубки… Кроме того, повествование ведется сразу в нескольких временных пластах, а из мира реального то и дело “проваливается” в пространство памяти (личной или коллективной), а также переживаний, впечатлений, ощущений, раскаяний и прочие эмоциональные сферы. Все усложняется еще обилием локаций, действующих лиц и логических взаимосвязей внутри романа. “Полунощница”— книга многомерная, воистину панорамная, и остров Валаам охватывает эту панораму рамками как географическими, так и метафизическими». Как показывает история мировой литературы, именно приключенческие книги зачастую переживают эпоху, в которую созданы, и остаются желанным чтением для последующих поколений. А «Полунощница», при всех заложенных в нее смыслах, построена как добротный приключенческий роман.
В поле же зарубежной прозы долго будет читаться роман Бенджамина Вуда «Эклиптика». Что далеко ходить за примером!.. Книга вышла в 2022 году, а я ее прочитала только сейчас, по рекомендации библиотекаря. Вот и живое доказательство «долгосрочности». Роман продолжает линию художественных повествований о людях искусства, муках творческого поиска и изломах творящей души: «Луна и грош» Моэма, «Жажда жизни» Стоуна, «Творчество» Золя, «Трильби» Дюморье, «Ермо» Буйды и пр. К тому же «Эклиптика» построена как триллер и очень лихо закручена — залог не ослабевающего с годами любопытства публики.
И, наконец, пятой «бессмертной» книгой смею считать детектив-триллер Стефана Анхема «Жертва без лица» — кровавую историю мести одного одноклассника десяткам других спустя двадцать лет. Детектив может «устареть», а вот школьный буллинг — нет. Школьные психологи любят прикрывать свое бездействие при травле одного коллективом сказкой Андерсена «Гадкий утёнок»: вот, мол, два века прошло, а гадких утят по-прежнему третируют!.. Обопремся на мнение таких «специалистов». В одном они, к сожалению, правы: детская травля неисчерпаема и непреходяща. Потому книге, где гадкий утенок не то чтобы стал прекрасным лебедем, но заставил самыми радикальными средствами прежнее окружение увидеть себя в новом свете, суждена постоянная актуальность.
В заключение скажу, что не очень доверяю вульгарной социологии и не думаю, что нынче книга живет год. Это какая-то «средняя температура по больнице». Убежденные читатели в схему не вписываются.