Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2024
Долгарева Анна Петровна — поэт, военный журналист. Родилась в 1988 году в Харькове. Окончила Харьковский национальный университет по специальности «неорганическая химия» (2010), Луганский государственный университет имени В.Н.Даля по специальности «политология» (2017), Институт прикладной психологии в социальной сфере по специальности «практический психолог» (2021). Публиковалась в журналах «Дружба народов», «Нева», «Урал», «Крещатик» и др. Автор семи поэтических сборников, среди них «Красная ягода, чёрная земля» (М., 2023), «За рекой Смородиной» (СПб, 2023). Лауреат многих литературных премий. Живёт в Москве и Санкт-Петербурге.
* * *
Старики говорят,
Не было никакой земли поначалу,
А была вода и над ней во мраке носилась птица,
Не было для неё ни гнезда, ни причала,
Негде ей было тогда приютиться.
И свила она гнездо из перьев своих тогда,
И его приняла вода,
И это стала первая суша,
Первая во всём мире земля.
А потом на ней появились сады и поля,
А потом на ней появились войны.
Без войны земли не бывает.
Бьётся вода о берег, оставляя промоины,
И вода живая, и земля тоже живая.
* * *
В лодочке качается князь Глеб,
А из глаз ушли и тоска, и страх.
«Да за что погиб ты?» —
«За чёрный хлеб,
За парное молоко в материнских руках.
Я единой Руси для братьев хотел,
Скомороший, чудной, бестолковый шут,
Вот я и плыву через лагерь тел,
И всё кровь мою подтереть прошу.
За селянина, что сгоняет овец
Под прозрачной пылью к малому пруду.
Чтобы сын мужал и не трусил отец,
Чтобы привычны были не к войне, а к труду.
Но чего-то вышло, идёт печенег,
Да кривая сабля, да чёрная рать.
Вот какая доля досталась мне:
Не в бою, а от повара помирать.
Только будет, будет святая Русь
Из костей Бориса да крови моей.
И не будет иначе — смотри, не трусь,
Кровь всему голова, так будет верней».
* * *
Я живу в этом смутном холодном краю,
Где цветёт иван-чай, где до света встают,
Где учителем бабка была и дед,
А другого мне края на свете нет.
Здесь по осени сеном кормят коров,
Здесь не принято в хату пускать мертвяков,
Хотя Варин-то муж к ней ходил и ходил,
Подходил и стоял у окошка один.
И по осени славно так топится печь,
И так ладно выходит неспешная речь.
Вот иди так, с востока на запад иди,
И такие же лица везде впереди,
Без стыда и упрёка, без лишних страстей.
Приноси разговор и дождись новостей.
Не дорога идёт, а одна колея…
О родная, родная, родная моя!
* * *
Господи, что это, что же вокруг меня?
Белое, белое, светится, сребреня,
Только и думаешь в этом, насколько один,
Маленький, маленький человек посреди.
Было же, было: родители со двора
Ужинать забирали, такая пора,
Варежки на резинке, капор и шарф,
Голая неосмысленная душа.
А тут чего-то, Господи, погляди,
Белые все торосы, я посреди,
Небо такое большое, что можно щекой
Приложиться к нему — и будет тогда покой.
Небо большое, и в небе извечный Бог.
Кошкой большой прижимается, словно бок
Её пахнет шапкой, нежностью и теплом.
И молодые снежинки метут напролом.
* * *
Ледяная под утро приходит тоска,
И стучится, и крутит сверлом у виска,
За всех тех, кто не с нами отныне.
Никакого сейчас, никакого потом,
И хотелось бы рядом хотя бы с котом,
Но и он на окно отпружинил.
Никого не спасти, никого не сберечь,
Остаётся смертельная русская речь
И бесстрастные снегопады.
Это наша война, это наша судьба,
Это крест только-только касается лба,
Это город в окружье осады.
Только сердце живое болит до сих пор
Да вот так — да за каждый разбомбленный двор,
И не спится, и кот не приходит.
Это чёрная ночь среди белых снегов,
Когда мир оглушительно, бешено нов
В обречённой своей несвободе.
* * *
Глубокозимье. Спит вода на дне,
И птицы подлетают ближе, ближе
К жилью. Деревьям снится о весне
В закате фиолетовом и рыжем.
Но спит вода, тверда она, тверда,
И рыбы серебристые заснули.
Я так тебя любила, что всегда
Молилась, чтоб Господь отвёл от пули.
Глубокозимье. Белый снег пустой,
Зелёный лёд, замолкнувшие птицы.
Я так тебя любила, ну и что?
Уходит в землю всё, что сохранится.
Живи, живи, одно прошу, живи,
Как будет — будет, и что должно — делай.
Есть в мире что-то более любви,
И это — нежность за её пределом.
* * *
Мы вообще не виделись. Ты был на войне.
Отвечал через раз, ловя проблески Интернета.
Так что говорила с тобой я больше во сне.
И летела, летела, летела планета.
Женской ладонью не отвести беду,
Но я молилась словами любви измотанной,
И ты возвращался, и таяло солнце в пруду,
Я понимала: вот оно,
То, что зовётся любовью: не дом, не семья,
Вообще не какие-то отношения.
А только вот эта молитва, молитва моя
И раз за разом твои возвращения.
Человек
* * *
Человек, идущий в заснеженной темноте,
Подобен царапине на холсте,
Он излишен и мал, и дорога его туда,
Где начинаются холода.
* * *
В эпоху отчаянных перемен и кровавых жертв,
На самой грани стального века,
Человек ищет Бога. Это вечный сюжет.
Но ищет ли Бог потерянного человека?
* * *
Господи Боже, найди меня.
Я вышла в зыбучий медленный снегопад,
Белизна такая — ни следочка, ни пня,
Только и остаётся брести наугад.