Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2024
Балин Денис Александрович — поэт и публицист. Родился в 1988 году. Окончил Институт телевидения, бизнеса и дизайна («Невский университет»). Автор трёх сборников стихов. Участник Форумов молодых писателей «Липки». Лауреат премии «Лицей» имени А.С.Пушкина (2022), победитель первой Всероссийской мастерской «Мир литературы. Новое поколение» (АСПИР, 2022); участник Мастерской АСПИР (Мурманск, 2024). Живёт в посёлке Мга Ленинградской области.
* * *
Пушкин жив — он стал словами в русском языке,
лучшей прозой и стихами, голосом в строке.
Он российская легенда, ссылка и хештег;
флагман книжного контента — ретро и хай-тек.
Смотрит буквами-глазами нежно и светло,
в честь него давно назвали Царское село;
много помнит рифм глагольных, колких эпиграмм,
на своих уроках школьных он скучает сам.
Каждый с нашего района помнит его взгляд.
Пушкин — русская икона, и не виноват.
Лирический герой
1
Пришёл незваный ливень,
звенит в звонок двора.
В его небесной ксиве —
вода, вода, вода.
А я смотрю и вижу
в сырой глазок окна,
как лужа лужу лижет
и вся дрожит она,
как ветер веткой машет,
деревьев рвёт тома,
как туча тучу мажет
в холодные тона.
Но дверь я не открою,
на улице пока
лирических героев
унылая пора.
2
Под вечер зимняя тоска
обнимет хмурый день,
крупа фонарного песка
рассыплется везде.
Пройдёт лирический герой,
закутавшись в себя,
бубня лирической строкой,
к ней рифму не найдя.
Опять останется один
холодный снежный двор,
из левитановских картин
прольётся волшебство.
Непримечательно для глаз
промчится время-МиГ,
домов и улиц пересказ
переродится в миф,
и, обернувшись темнотой
потухшего окна,
уснёт лирический герой
лирического сна.
* * *
Странно проснуться в другой стране
с импортозамещённым шампунем,
смело летящей на стерха спине,
только не в той, где уснул накануне.
Вроде всё то же вокруг, что вчера,
утром лениво идёшь на работу,
кофе напьёшься, а день-пчела
мимо тебя прожужжит беззаботно.
Кружится/движется наша Земля,
в космосе яркая вся такая,
только другой по ней ходит — не я;
только она абсолютно другая.
* * *
Ну, подумаешь, было и было:
Первомай и Советская власть
в той стране, что в объятьях душила,
в той стране, что поэтов любила,
словно речи ненужную часть.
Завершилась, как титры, эпоха,
где росли: скорлупа, пацаны.
Знали точно, что шкериться плохо,
чем чушпан отличался от лоха,
и ушли во дворы тишины.
Стали мы меркантильны и слабы,
засмотревшись в гламурные рты,
потеряли былые масштабы,
сочиняли простые стартапы
для потомков славянской орды.
Мы хотели икеа и найки,
мы хотели ходить в общепит,
а страну, что росла из фуфайки,
её сказки, её балалайки
обменять на доступный кредит.
Был когда-то в ней Ленин и Летов —
всех живее, но их пережив,
мы растили людей-мемоведов,
не любили страну и поэтов,
полюбив новостной эксклюзив.
Обращаюсь к тебе через годы:
не суди и не будешь судьёй.
Мы поверили в сводки погоды,
мы покушали ихней свободы,
но, наевшись, не стали семьёй.
В этих строфах есть повод для сносок,
всё меняется в миг, но пока
мы — грядущего новый набросок,
мы — вчерашнего дня отголосок,
мы — бегущее время-строка.
* * *
Я бы мог полюбить города,
недовольные лица дворов,
я бы мог навсегда-навсегда
потеряться в пунктире домов.
Я бы мог полюбить города,
суету коммунальных столиц,
но родней навсегда-навсегда
поселковое пение птиц.
Я бы мог попытаться, но пусть
несудьба насмехается всласть,
мне родней поселковая грусть,
словно снова советская власть,
мне родней поселковая чушь,
когда каждый прохожий — чудак,
когда Богом хранимая глушь
наполняется лаем собак.
Я бы мог полюбить города
и людей ежедневный забор,
но уже навсегда-навсегда
мне родней поселковый простор.