Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2024
Мальцев Сергей Викторович родился в Томской области в 1959 году. Автор стихов и прозы. Живёт в Севастополе. В «Дружбе народов» публикуется впервые.
— Дяденька, а Миска боится?
— Не знаю. Раньше не боялся. А спроси-ка сама.
— Миска, миска, ты боисся? Дяденька, молчит миска. А как его зовут?
— Да просто зовут — Медвед.
— Ага. А давай, миска Медвед, знакомиться. Я Маса и никакой тлевоги не боюся, а дома у нас есть кыцык Лука, он тоже не боицца тлевоги по телевизиру, и его все люблят: и папа, и мама, и сестла, а баба Вела не люблит — он цветок улонил…
Пассажиры автобуса с интересом наблюдали за беседой маленькой девочки в розовой курточке и большого плюшевого медведя, расположившегося между передними сиденьями. Я часто езжу на этом автобусе и знаю: Медвед (так его действительно зовут) — постоянный член экипажа, его талисман и любимец пассажиров. Я тоже из их числа и поэтому стараюсь попасть именно на этот автобус, «с Медведом».
Совместными стараниями водителей автобуса и пассажиров зверь был одет вполне достойно и по моде нашего приморского города: тельник (тельняшка), лихо заломленная беска (бескозырка), шарф любимой футбольной команды, которую нельзя не любить только из-за названия, и в завершение гардероба столь необходимые в южном климате, даже для плюшевого зверя, изысканные и, кстати, совсем не дешёвые солнцезащитные очки, — летом ему их подарила одна восторженная дама из столицы. То ли административной, то ли культурной — водитель не уточнял. Медвед подарок принял и носит с видом, достойным жителя нашего города, — тоже столицы — патриотической.
Прошло уже четверть часа, как наш автобус застыл на остановке. Причиной тому была очередная воздушная тревога. Скорее всего, наше ПВО зафиксировало пуск вражеских ракет где-нибудь в районе Николаева или Одессы и сработала система оповещения. В каждом телевизоре и в каждом смартфоне на территории города. По этому сигналу весь общественный транспорт останавливается на ближайшей остановке, и пассажиры с завистью смотрят на как ни в чём не бывало проезжающий мимо автотранспорт, не имеющий отношения к общественному. Дальше по замыслу городской администрации мы должны следовать в ближайшее убежище. Но поскольку эта самая администрация в общественном транспорте из точки А в точку Б не перемещается, то ей и неведомо, что есть маршруты, где таких убежищ нет (сейчас будет надоевший до оскомины словесный оборот, но он до мурашек подходит). «Нет» от слова «совсем».
Наш маршрут именно такой — большая его часть проходит по территории бесконечных садовых товариществ. Остановка, на которой мы стоим, вообще расположена на берегу моря, а с другой стороны уютные домики, дома и домищи, у которых одна общая черта: капитальные заборы и наглухо закрытые ворота. Да и за ними, даже если впустят, вряд ли есть какие-нибудь подвалы. Короче, спрятаться некуда. Да никто и не собирается. По всему видно, что жителям города-героя прятаться от современной фашистской нечисти невместно. Народ в автобусе вёл себя будто ничего особенного не случилось. Подумаешь — воздушная тревога. Дело житейское. Только одна бабуля, нет, пожалуй, ей лучше подойдёт это — элегантная дама, — одетая в соответствии с вызывающим уважение возрастом, обратилась ко мне, поскольку я сидел рядом:
— Молодой человек, как вы думаете, через час это закончится, или мне такси вызывать? — Затем, кокетливо вздохнув, добавила: — Приглашена в театр, а надо ещё к стилисту… причёску поправить.
Судя по всему, приглашение в театр поступило от кавалера, к коему дама была, скорее всего, небезразлична. Я пожал плечами:
— Затрудняюсь сказать. В прошлый раз два часа сидели.
Мой ответ явно даму не успокоил, и она, отправив кому-то сообщение, в следующие полчаса то и дело смотрела на свои часы.
— И когда только у этих сволочей бомбы закончатся? На рынок поехала, думала за час управиться, а теперь… — раздался женский голос сзади.
И тут же его прервал мальчишеский басок, обладатель которого явно хотел казаться старше своего возраста:
— Это не бомбы, мама. Беспилотники. Скальпы или Шторма. Их с самолётов запускают. Сосед наш, дядя Вася, он же в ПВО, говорил, что сбивать их не проблема. У его расчёта уже десяток на счету. Я решил после школы в Академию ПВО поступать, где дядя Вася учился. Имени маршала Василевского.
— Ох, сынок. Ты школу сначала закончи, седьмой-то класс с двумя тройками вышел. А без математики с физикой в академии делать нечего. Это тебе Василий Игоревич объяснил?
— Ага. Он меня подтянуть обещал. Ты же не будешь против, чтобы он к нам заходил, занимался со мной? И вообще…
— Что «вообще», Коленька?
— Да это… Наш папа погиб, когда я ещё маленький был, а дядя Вася тоже один… А он тебе нравится?
Чтобы дальше не подслушивать такой личный разговор, я надел наушники и запустил плэйлист своего смартфона — зазвучали первые аккорды Блэкморовской Temple Of The King. Всё-таки старина Черномор гений… Мураши по коже всегда, когда слушаю эту вещь. Но вот музыка смолкла, и я решил осмотреться.
Несколько пассажиров собрались пойти пешком, видно, до их остановки было недалеко, оставшиеся проводили время по-разному. Двое мужчин вышли покурить, мать с сыном Колей продолжали обсуждать дядю Васю, молодые люди на заднем сиденье дружно смотрели в экраны смартфонов, а остальные просто смотрели в окна. Маса, которая Маша, увлечённо рассказывала своему новому другу Медведу про кыцыка Луку, полное имя которого, оказывается, Луклеций, «в честь одного умного дяденьки», и он, кыцык, а не дяденька, тоже «очень умный и милит маму с папой, когда те ссолются», а ещё он люблит есть кильку и пить молоко. «А баба Вела поселдица-поселдица и Луку всё-равно полюблит, потому что он холоший». Медвед слушал внимательно и вроде даже кивнул пару раз. Это когда курильщики заходили и водитель вышел ноги размять — автобус немного качнулся.
Далеко над морем показалось белое облачко и вскоре донёсся звук разрыва.
— Сбили! — гордо сообщил Коля, явно чувствуя себя уже чуточку офицером ПВО. Мама же только обречённо вздохнула.
Обогнув автобус, впереди него остановился чёрный внедорожник с буквой Z на двери. Из него вылез стройный мужчина лет шестидесяти и вошёл в переднюю открытую дверь автобуса. Судя по выправке — офицер запаса или даже действующий, если звёзды большие. Но всё равно, дама на правильном пути.
— Наташенька! Ну что же вы! Надо было сразу позвонить, а не эсэмэски слать. Я не сразу их увидел. Давно вы тут?
Я взглянул на мою соседку. Кажется, она помолодела лет на десять. Или больше…
— Федя! Всё хорошо, ну зачем вы приехали, я бы и сама добралась на такси. Зачем утруждаться.
Но было видно, что она довольна инициативой своего кавалера. Дама Наталья прошла к выходу, изящно коснувшись валидатора своей карточкой. Маша, сидевшая в обнимку с медведем, помахала на прощанье зажатой в руке плюшевой лапой и с грустью сказала:
— Как говолит мой папа, «отляд не заметил потели бойца».
Пассажиры, услышавшие сентенцию, не смогли сдержать улыбок, а мама девочки насторожённо обратилась к дочери:
— Мария, надеюсь, ты не всё здесь будешь говорить, что слышала от нашего папы?
— Нет, мамочка, папа иногда говолит словами, котолые я ещё не знаю. А что не знаю, не говолю…
Водитель автобуса, пожилой мужчина с добрыми глазами Деда Мороза, философски заметил:
— Киножурнал «Хочу всё знать». Да-а-а, многие знания — многие печали…
И тут раздался звук пионерского горна. Водитель достал из кармана жилетки источник звука, выслушал сообщение и с облегчением объявил:
— Граждане пассажиры! Отбой воздушной тревоги. Враг разбит, и победа будет за нами. Наш полёт продолжается, просьба занять места. Экипаж благодарит всех за выдержку и спокойствие!
Молодёжь на заднем ряду зааплодировала. Маша, уже считающая себя, как медвежьего друга, полноправным членом экипажа, гордо посмотрела на мать:
— Как говолил мальчик Тимул, в книжке, котолую мне читал папа: «Всем холошо! Все спокойны. Значит, и я спокойная тоже!»
А папа-то, знающий много непонятных слов, оказывается, наш человек, коли дочке «Тимура и его команду» читает.
Наконец, автобус тронулся. Я надел наушники. Вика Цыганова пела «Огонь перемен»:
…И мы исполняем сакральный приказ
И бьём
По своим городам…
2023 год. Поздняя осень, Донбасс, где-то в районе Авдеевской промзоны.
…Взрыв, ещё один и ещё… Я открыл глаза, спросонья не понимая, где я и что. С потолка сыпалась штукатурка.
— Север!
Чья-то рука тряхнула меня за плечо, резкая боль отдалась в голове, и я невольно застонал.
— Командир! Ты как?
— Не дождётесь…
Я возвращался к действительности. Надо мной хлопотал крепко скроенный блондинистый Черкес, мой заместитель. Почему у него такой позывной, никто не знает. Сам не говорит, но слышал, что он даже на Кавказе никогда не был. Носит бороду, которая ему не идёт.
— Что там? Как ребята?
— Нормально. С тобой двое трёхсотых: Байкер и Медведь. Ничего серьёзного — осколками малёха посекло. Сами перевязались. А у чубатых жуть что творится. Федералы ФАБами отработали, потом кассетами, изо всех стволов лупят… Танки подтянулись, скоро, помолясь, вперёд пойдём. Это самое, Медведь, когда тебя вытаскивал, говорит, что ты всё про какой-то автобус бормотал и про Машу с ним, с Медведем. А он никакой Маши не знает…
— Да, пожалуй, не знает… не свезло ему. Слушай, Черкес, что такое счастье по-твоему?
Тот задумался, гамма чувств пролетела по его бородатой физиономии, — наконец, что-то вспомнив, улыбнулся и выпалил:
— Дак это, «пошить костюм с отливом и в Ялту». — А потом серьёзно добавил: — Домой вернуться живым, с ногами и руками. Чего ж ещё?
Что тут скажешь? Всё верно — с ногами и руками. А в старом советском фильме один парень сказал, что «счастье — это когда тебя понимают». Тоже верно. Только для моих парней лучше быть понятым «живым с руками и ногами».
А что есть счастье для меня?
Понемногу в памяти всплывают, как в кино, кадры вчерашнего боя: колонна танков с крестами и несколько «Брэдли». В небе мечутся коптеры — наши и ихние. Отработал «Корнет» и РПГ-шки. В итоге — минус два крестоносца и пендосовское корыто. Моя «Рапира» врезала и заминусовала ещё один танк, но позиция была обнаружена, и оставшиеся танки заворочали стволами орудий. Успели ещё одному под башню загнать подарочек, и прыжком в укрытие. Больше ничего не помню. Кроме как…
…Последний день перед отъездом в Ростов на сборный пункт нашего «Барса». Попрощавшись с родными, решил ещё заехать на дачу, забрать кое-чего полезного. Сажусь в автобус, здороваюсь со знакомым водителем и киваю Медведу…
Вроде ничего такого особенного… Но мне вдруг показалось, что тот обычный день был счастливым. Не самым счастливым в жизни, конечно. Жизнь-то ещё не кончилась, наверное, ещё будут счастливые дни. Будут…
Крайний разрыв был каким-то очень уж близким, судя по количеству сыпавшейся штукатурки, ещё один, и ещё…
Нет, пожалуй, тот день и был тем самым счастьем. И не испортила его даже воздушная тревога…