Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 4, 2024
Власов Герман Евгеньевич — поэт, переводчик, эссеист. Родился в Москве. Окончил филологический факультет МГУ им. Ломоносова. Автор семи поэтических сборников, лауреат международной литературной премии им. Фазиля Искандера (2021), дипломант Ахматовской премии (2023). Живёт в Москве.
* * *
понимаешь снег белей хамсина
потому сосчитаны следы
и виднее перья серафима
над замёрзшим озером воды
и зерно пророщенной пшеницы
слаще чечевицы в январе
и гостей торжественные лица
в круг стоят с дарами на дворе
дальше выйдя из пустыни снежной
снова будут говорить и плыть
в тишине одной большой безбрежной
как могли такое позабыть
вспомнят рощу тёплую купальню
маму папу бабушку как встарь
на тахте сидела в детской спальне
и читала вытертый тропарь
понимаешь если все мы дома
ни чумой не взяты ни войной
всё опять непрошено знакомо
мир один искрящийся живой
каждый купол вычищен и угол
луч зелёный марлевая гладь
а следы ведут тебя по кругу
даже не пытайся их считать
* * *
О зимних мальчиков снежки,
их локти и осанка.
Их щёки, разворот, прыжки;
затылок, как приманка.
Ладони красные и шарф;
как из пращи Давида,
их рукотворный белый шар
и круглая обида.
Расстёгнуты пальто, и смех
летит в квадраты окон;
и если есть чего-то сверх —
то это белый локон
над улицей. Нет, лучше мел —
он мягкий и не школьный;
и я — добыча его стрел —
не жалуюсь, что больно.
Скорее скомкан и смущён
или взволнован даже,
что от урока отвлечён
я белизной пейзажа.
Памяти Лены Семёновой
Точка приложения сил.
Почка в мартопрель, облака.
Море, Юнге склеп, апельсин.
С рыжей коркой схожий закат.
Где была — теперь силуэт,
абрис, танцовщица, фантом,
голая смешинка, поэт.
Где сейчас — мы будем потом.
Не паром во сне, но Харон
фортку приоткроет слегка.
Смерти нет и нет похорон —
перистые есть облака.
Ничего на облаке нет,
обнажилось и — ничего.
След, инверсионный портрет.
А смотрящим вверх — каково?
Сложно ли растаять вот так,
попадая в след кучевым
и инверсионному в такт —
оставаясь гибким, живым?
* * *
это мне наложили шов
обозначив границу боли
это стало мне хорошо
хорошо будто снегу в поле
хорошо будто стал я мал
вижу сон про себя и сладкий
где повсюду хрустит крахмал
собирая пространство в складки
а внутри журчит родничок
и какая-то речь иная
утешает меня дурачок
существо моё переполняя
* * *
Взять себя в кулак, разжать
и — расплакаться, влюбиться;
птицу взглядом провожать,
с птицею летящей длиться.
И на станции одной
оказаться на платформе,
в будни или выходной
выросшей сосны покорней
и решительней тропы
цвета извести, суглинка.
Все мы беглые рабы
городского поединка.
Скройтесь в тёмные леса,
птицы, звери и народы, —
первой влаги полоса
на двойном окне природы.
Так скрывайся и молчи,
сетуй, не греми вещами.
Не нашёл впотьмах ключи —
разговаривай ключами.