Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2024
У современной русской прозы всё более женское лицо.
В девяностые и в начале нулевых авторы-женщины в основном преобладали в массовой литературе. Донцова, Маринина, Робски… Последние лет пятнадцать их всё больше в, условно говоря, серьезной прозе.
Ещё в 2015-м обратил внимание на то, что всё больше писательниц среди победителей «Русского Букера». Если за первые тринадцать лет существования премии (1992—2004) среди 13 победителей не было ни одной писательницы, то за последующее десятилетие (2005—2014) их уже была почти треть. Если же брать короткий список премии, то среди 50 финалистов — почти половина женщин (18 к 32) («Вопросы литературы», 2015, № 5).
Сегодня эта тенденция ещё заметней.
Вот «замер» по премиальным спискам «Большой Книги» за три года, с промежутком в девять лет между ними: 2006-й (первый год вручения), 2015-й и 2024-й. Итак.
В 2006-м авторы-женщины составляли менее четверти (13 из 71) авторов, чьи книги вошли в длинный список; чуть более трети — в коротком списке (4 из 11) и полностью отсутствовали среди победителей.
2015 год. Чуть менее трети в длинном списке (9 из 30), треть — в коротком (2 из 6) и треть — в списке победителей (1 из 3).
2024-й. Чуть менее трети в длинном списке (16 из 52), почти половина в коротком (4 из 10)[1] .
Этот же тренд иллюстрируют и две другие крупные премии, «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Если в коротком списке «Нацбеста» за 2001-й (первый год вручения) среди шести финалистов не было ни одной писательницы, то в 2011-м — 1 из 6, а в 2022-м (последний год вручения) — треть, 2 из 6. В коротком списке «Ясной Поляны» (в номинации за современную прозу) в 2015-м авторы-женщины составляли только одну шестую; в нынешнем, 2024-м — уже половину, 3 из 6.
Особенно много женских имен среди заметных «приходов в литературу» последних лет пятнадцати. От Марины Степновой с «Женщинами Лазаря», Яны Вагнер с «Вангозером» и Гузели Яхиной с «Зулейхой…» — до дебютанток последних двух-трех лет: Нади Алексеевой, Натальи Илишкиной, Анны Лужбиной, Светланы Павловой, Хелены Побяржиной, Анастасии Сопиковой, Александры Шалашовой…
Похоже, в литературу идут сегодня большей частью именно женщины.
Помню, начав вести в 2016-м онлайн курсы по прозе в Creative Writing School (CWS), был слегка удивлен тем, что где-то три четверти слушателей — а то и больше — составляли женщины. В первой группе, во второй, в третьей… Потом привык. То же, по отзывам коллег, и в других группах. Кстати, трое из названных выше дебютанток последних лет — Илишкина, Алексеева и Павлова — выпускницы CWS.
Недавно был на одной дискуссии в Литинституте. В зале — почти одни студентки. После окончания «проверяю» это впечатление в разговоре с преподавателями. «Да, у нас последние годы, как на филфаке. На девять студенток — один студент. Когда мы тут учились, было наоборот…»
Русская проза[2] во всем этом, правда, не одинока. Нечто похожее происходит и в англоязычной, даже в большем масштабе.
«В марте Vintage, один из крупнейших в Великобритании издателей художественной литературы, объявил имена пяти дебютантов-романистов, которых он будет продвигать в этом году: Меган Нолан (Megan Nolan), Пип Уильямс (Pip Williams), Эйлса Макфарлейн (Ailsa McFarlane), Джо Хамья (Jo Hamya) и Вера Куриан (Vera Kurian).
Все пять — женщины. И вряд ли в этом было что-то из ряда вон выходящее. Подобные списки, в которых доминируют литераторы-женщины, в 2021 году стали обычным делом. За последний год почти весь шум в художественной литературе был вокруг молодых писательниц. <…>
Аналогичное соотношение между мужчинами и женщинами и в премиальных коротких списках. Среди недавних номинантов на премию Costa за первый роман мужчины просто отсутствовали. А три четверти авторов, входивших последние пять лет в короткие списки, были женщинами. В этом году в короткий список премии Rathbones из восьми человек входил только один мужчина».
Это обширная и красноречивая цитата из статьи с не менее красноречивым названием «Как женщины завоевали мир художественной литературы», вышедшей три года назад в The Guardian[3]. Автор, литературный критик и журналист Джоанна Томас-Корр (Johanna Thomas-Corr), пытается выяснить, почему в прозе, где ещё «поколение назад в коротких списках доминировали мужчины», теперь наблюдается «женское доминирование» (female dominance).
В русской прозе до женского доминирования пока далеко, но движение к нему вполне заметно; так что тоже стоит задуматься о причинах.
Одна из них лежит на поверхности. Феминизация писательской деятельности (как и любой другой) — первый признак того, что она перестает «кормить». Основной доход, на который может рассчитывать сегодня автор, — процент с продаж, а он (если считать помесячно) и у успешных авторов редко превышает размеры минимальной зарплаты. Практика выплаты аванса за будущую книгу — тоже почти исчезающий жанр.
Татьяна Толстая на вопрос, может ли писатель прожить на деньги от издания своих книг, честно ответила: «Практически нет. <…> Вообще, писательство — это последнее место, где можно хорошо заработать»[4].
Напомню, что еще в начале нулевых, когда книги издавались и раскупались приличными тиражами, значительное число писателей могло на доходы от продажи своих книг прожить. А еще раньше, скажем, в 80-е, — не просто прожить, но и жить, и довольно неплохо.
Меняется не только писательский цех, но и читающая аудитория.
Читатель тоже феминизируется.
Последние лет восемь внимательно наблюдаю, кто приходит на встречи с прозаиками. В библиотеках, городских и сельских; в павильонах книжных ярмарок, на книжных фестивалях. В Москве, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Казани, Новосибирске, Красноярске, Иркутске… Как минимум две трети аудитории — женщины, а то и больше. Те же мужчины, которые приходят, — в основном от 45 и старше. Либо дети и подростки. Но видно, что их привели тут же сидящие мамы или бабушки.
Это недавно отметила и Галина Юзефович: «Женщины не только больше и успешнее пишут, они ещё и больше читают: и в мире, и в России женщины составляют от 60 до 80 процентов общей читательской аудитории (мужчины читают больше фантастики и бизнес-литературы, женщины — всего остального). Женщины чаще покупают книги, больше времени проводят за чтением в течение дня, чаще ходят в библиотеки — и там тоже преимущественно берут книги, написанные женщинами»[5].
«Когда я говорю на эту тему с мужчинами в возрасте 20, 30 и 40 лет, — пишет Джоанна Томас-Корр, — они большей частью отвечают, что им наплевать на литературу, особенно на художественную. У них есть видеоигры, YouTube, нон-фикшн, подкасты, журналы, Netflix».
Но весь этот набор интеллектуальных развлечений доступен и женщинам — худлита они тем не менее читают больше. Почему? Тут нужны углубленные социологические исследования, но их фактически нет.
Наконец, всё больше женщин среди литературного топ-менеджмента.
Опять же, ещё в девяностые — начале нулевых их были единицы. Ирина Прохорова в «Новом литературном обозрении». Елена Шубина в (тогда ещё) «Вагриусе». Ирина Барметова в «Октябре». Ольга Морозова (увы, недавно ушедшая) — в издательстве при «Независимой газете», затем в «Аттикусе»…
Это казалось необычным: даже в советские годы, несмотря на все лозунги о равенстве, ни одна женщина не занимала руководящих постов в литературном мире. В лучшем случае — замы при литературных начальниках-мужчинах.
Когда в 2002-м Ирина Барметова стала главным редактором «Октября», кто-то заметил, что это первая женщина, возглавившая русский литературный журнал со времен Екатерины Второй.
Сегодня женщиной-главным редактором уже никого не удивишь. Евгения Баранова и Анна Маркина («Формаслов»), Мария Затонская («Пролиткульт»), Наталья Полякова («Лиterraтура»), Карина Сайдаметова («Наш современник»), Анна Сафронова («Волга»)… Не говорю уже о главных редакторах литературных издательств, кураторах премий, крупных литературных проектов и так далее.
Влияет ли всё это на «контент» современной русской прозы?
Если говорить о литературном менеджменте, то, насколько могу судить, никаких преференций, связанных с продвижением литераторов-женщин или прозы «о женщинах и для женщин», у них не заметно. Ничего похожего на признание немецкой издательницы Шармейн Лавгроув (Sharmaine Lovegrove): «Люди (имеются в виду женщины. — Е.А.) в издательском мире говорят: “Я не читаю мужчин…”»[6]. Может, конечно, это светлое будущее и нас ожидает; пока, к счастью, ничего подобного в российской издательской среде не слышал.
Но определенный тематический сдвиг всё же ощутим. Скорее всего, именно феминизацией — как писательского цеха, так и читательской аудитории, — можно объяснить расцвет «литературы травмы». От Евгении Некрасовой и Оксаны Васякиной — до Анастасии Сопиковой, Светланы Павловой, Даши Благовой[7]. Авторы-мужчины, похоже, менее склонны рефлексировать по поводу своих детских и подростковых травм — по крайней мере, делать их главной темой.
Но феминизация заметна и в прозе, которую пишут авторы-мужчины. Главный герой (мужчина, наш современник) всё более гендерно-нейтрален, всё более уязвим, растерян, сенситивен, социально-пассивен… Причем даже у авторов, чьи герои внешне подчеркнуто маскулинны[8].
Всё это не плохо и не хорошо: главным, как и прежде, остается качество литературного письма.
К тому же, если посмотреть на историю русской литературы последних двух веков, можно заметить маятниковые колебания между более «мужской» и более «женской» прозой. Скажем, после базаровых, рахметовых, ставрогиных и прочих активных героев-мужчин 1860—1870-х приходят более созерцательные и пассивные герои Чехова, а затем и почти «бесполые» герои символистской прозы начала прошлого века.
Начало прошлого века, кстати, было отмечено и первым появлением значительного числа женщин — правда, не столько в «серьезной» прозе, сколько в поэзии и детской литературе. Вскоре, после 1917-го, маятник качнулся в другую сторону.
Так что, возможно, сегодня мы просто присутствуем при очередном «феминизирующем» витке. И скоро может начаться обратное движение. По крайней мере, абсолютизировать нынешнюю тенденцию я бы не стал; поглядим, что будет завтра.
[1] Когда пишу этот обзор, победители ещё не оглашены.
[2] Я сознательно ограничил разговор только прозой — в поэзии, особенно в лирике, всё это произошло ещё раньше и заслуживает отдельного разговора.
[3] Thomas-Corr J. How women conquered the world of fiction // The Guardian. 16 May, 2021 (URL: https://www.theguardian.com/books/2021/may/16/how-women-conquered-the-world-of-fiction).
[4] Татьяна Толстая: Торговля пирожками выгоднее писательства. <Записала> Дарья Кочеткова // Российская газета. 13 июня 2016 г. (URL: https://rg.ru/2016/06/13/ tatiana-tolstaia-torgovlia-pirozhkami-vygodnee-pisatelstva.html).
[5] Юзефович Г. Я к вам пишу… // Сайт «Blueprint». 6 марта 2024 г. (URL: https://theblueprint.ru/culture/paper/uzefovic-women). Там же и кратко и доступно изложенная история «женской» литературы.
[6] Thomas-Corr J. How women conquered the world of fiction…
[7] О «литературе травмы» писал в позапрошлом «барометре»: «Молодая, свободная, травмированная» («Дружба народов», 2024, № 6).
[8] «…Под маской брутального мачо скрывается неуверенный подросток, безотцовщина, чье становление пришлось на смену эпох, когда былой порядок ухнул в небытие, а отцы перестали быть “отцами”» (Жучкова А. О нормальной мужской прозе // Сайт «Вопросы литературы». 2019. № 9. (URL: https://voplit.ru/column-post/11798/).