(А.Коровин. «Кузнечики счастья: книга любви»)
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2024
Андрей Коровин. Кузнечики счастья: книга любви. — М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2024. — 164 с. с ил. (Поэтическая серия «Русского Гулливера».)
Новая книга стихов Андрея Коровина — скорая помощь миру, где катастрофически скудеет любовь. Курс любви и счастья всегда высок, исчезающее же — особенно в цене.
В поэтическом мире Коровина любви и счастья — в избытке, и он готов со всеми делиться, не боясь растрат. Вот тайна благодати: накормишь пятью хлебами пять тысяч — и ещё останется. «Кузнечики счастья» стрекочут о своём — их не заглушить.
— любимая, здравствуй! — кричу я тебе
хочу до тебя докричаться
как будто в моей бестолковой судьбе
проснулись кузнечики счастья [1]
По словам поэта, его «Книга любви» получилась нечаянно, вдруг. «Она сейчас вроде бы не к месту и не ко времени, но разве не любовь в конечном итоге спасает нас?»
И к месту, и ко времени! Счастье бывает необходимо срочно, по жизненным показаниям.
С первых же строф понятно, автор поэтического сборника — философ, хулиган, провокатор. Любовь требовательна и категорична — а значит, прочь стереотипы. Кузнечики счастья — вызов, нарушение законов, слом привычного.
Кузнечики расшатывают и разрушают старую поговорку и её атеистический посыл. Кто сказал, что человек — кузнец своего счастья?
Сердце подсказывает: нет, не берется счастье усилием, да и кому из смертных это под силу. И не подходит ему топорный инструмент.
Андрей Коровин не доверяет тонкую ковку счастья ни одному кузнецу, даже себе. Он доверяет её кузнечикам. Они, малоприметные, — что русский Авось и высший Промысел. Им можно верить. Недаром у древних греков цикады — символ бессмертия. У кузнечиков небольшая ударная сила, но завидная настойчивость: «Жизнь всегда утешительна, дайте ей только срок».
Поэт не скрывает имени своей Лауры. Её зовут Ольга, а по-библейски при устах двух свидетелей твердо всякое слово. Счастье достоверно, когда есть двое, они-то и свидетельствуют о нём по праву влюбленных —
это плавится ветер в подбрюшье степей
на ковыль набегая волнами
это сонная нежность как Пантикапей
глубоко пролегла между нами
Искусство, как сказал Юрий Норштейн, — это энергия, передаваемая на расстоянии. «Кузнечики…» притягивают ошеломительной энергией стиха, это — ток высокого напряжения:
я живу потому что мы движемся
электрической силой любви —
и у этой сногсшибательной энергии есть своя высокая миссия —
буквами твоего имени
называть новые города
и незанятые планеты
светом твоих глаз
освещать потайные углы
моего сердца
звуками твоего голоса
вселять надежду
в отчаявшихся
верой твоего сердца
возрождать сдавшихся
Много ли «счастливых» стихов в русской литературе? Увы, сосчитать можно по пальцам. Разве что у «солнца русской поэзии» и у детских поэтов, что обязаны ладить со счастьем по законам жанра. Благодаря Андрею Коровину счастливых строчек в нашей словесности стало больше:
и я живу тобой проснувшейся
тобой очнувшейся живу
ко мне однажды потянувшейся
как наяву
В состоянии всеобщей растерянности мало кто понимает, что делать дальше, и только поэт не сомневается:
жизнь надо начинать с билета и вокзала
с открытого лица с подветренной строки
я так тебя люблю ты мне вчера сказала
и я тебя люблю — и родились стихи.
И — какие стихи! Простота без пестроты, а колорит — что у однофамильца Андрея, русского художника-импрессиониста Коровина. Палитра сборника насыщена эллинистической радостью: солнцем, терпким вином, цветочным ароматом, дыханием моря.
Казалось бы, герои бродят не только у берега моря — но и глубоко в русских снегах. Отчего же потянуло Грецией?
Кроме палитры у Коровиных схожа манера письма — сочной, густой, пастозной, энергичной лепкой формы и насыщенным звучанием цвета. Читая, чувствуешь прикосновение тепла и амброзию морского бриза в морозном русском воздухе.
Или дело в кузнечиках? Ведь это их почитали и воспевали древние греки, сравнивая с музами, парками, а то и обожествляя.
Русская поэзия никогда не обходилась без кузнечиков. Она спустила их с деревьев в траву, пересадила из средиземноморских анакреонтовых строф на подзолистую русскую почву. Обрусев, кузнечики потеснили цикад. Как не вспомнить Ломоносова и Державина, Мандельштама, Заболоцкого и, конечно, Бродского: «Здесь буйствуют кузнечики в тиши».
А что делают кузнечики в стихах Андрея Коровина? Не только замысловато куют счастье. Под их нехитрый, но неутомимо ликующий аккомпанемент звучит коровинская «Песнь Песней». Новые смыслы оживляют древние метафоры. Кузнечики подпевают поездам и вместе с ними ритмически выстраивают сборник. Под их монотонную перекличку, почти медитацию, пишется легко. Они создают тревожную мелодию.
сердце а сердце чего ты болишь
что ты как дерево ноешь
снег обезумев летит между крыш
так что его не догонишь
Наверное, кузнечики нужны влюблённым, чтобы целомудренно заглушать звук поцелуев. Прятать счастье от посторонних ушей и глаз. Но его не спрячешь, как ни звени.
Робость любящего дорастает до смелой откровенности, она обжигающе-эротична и при этом экстатически-религиозна — а сочетание одного с другим обнаруживает мистическое присутствие потустороннего, так что нельзя не вздрогнуть:
держись за оголённый провод
любви — открытою рукой
А поезда? Ритмически они тоже слышны. Они то соединяют возлюбленных и везут неведомо куда, и направление теряет значение, главное — движение друг с другом, друг к другу; то разлучают их, и снова неразлучная пара рельсов никак не сойдётся вместе.
как нам жить в этой странной стране
друг без друга опять друг без друга
как ловить исчезающий звук
городов голосов поездов
Но нет, поезда блефуют — любовь и притяжение сильнее, — и скоро они, как рельсы, соединятся в Руке Промысла вопреки старику Евклиду и по законам Лобачевского:
станция новокузнецкая
губы целуются раз
пара влюблённая детская
в поезде радует глаз
пусть прилетают влюблённые
бабочки сны мотыльки
пусть эта тьма заоконная
смоется всем вопреки
пусть продолжается пение
любящих благослови
пусть у поэтов и гениев
руки по локоть в любви
Отчего встреча — благословение? Оттого, что где-то в пути качается Вифлеемская звезда — слегка земная и немного обрусевшая, своя, близкая — пристанционная.
пускай разъятое срастается
пускай блефуют поезда
пристанционная качается
пусть вифлеемская звезда
И, по примеру влюбленных, Ветхий Завет срастается с Новым, Бог соединяется с человеком, гармония в мире восстанавливается. А поездам ещё ехать и ехать — жизненный путь вечен, новое рождение будет, недаром на одной из захолустных станций маячит Звезда Рождества.
А может, кузнечики — это ангелы-хранители двух людей, и им тоже хорошо вместе? Пойте, сумасшедшие среднерусские цикады, — те, кто счастлив, слышат вас и зимой.
между нами снова — зима метели
и надежды полные серебра
Стихи о любви не могут не быть цитатой предшественников, ведь их горячечная речь — всегда об одном. В поэзии Андрея Коровина слышатся то Шекспир и Джон Донн, то Блок, то Андрей Тарковский, то Бродский и Хармс, но голос поэта — верный, сильный и только свой. Его мистика обжигает:
любовь не объясняет почему
она идёт в заведомую тьму…
Темнота и поезд у Коровина становятся неразделимой смысловой парой:
поезд уходит в края
где абонент недоступен
тьма заливает меня
снег засыпает меня —
разлука ощутима метафизически и едва ли переносима:
сон это только лишь
пять секунд
а что я делаю
всё остальное время
когда не вижу тебя
Но именно в расставании приоткрывается завеса — обнаруживается истинный состав вещей и смысл явлений:
это идёт человек
он весь состоит из воды
он везде проливается
оставляет свои следы
влажны его ладони
мокры его глаза
он идёт через кладбище
он придёт на вокзал
Ну, а вокзал, пастернаковский «несгораемый ящик встреч и разлук» — новая точка отсчета будущей встречи. С него, как с перекрестка всех путей, всё только начинается:
там за окном леса проносятся
вокзалы станции дымы
твой абрис на картину просится
где счастливы как дети мы
Даже если любовь скудеет, через поэзию её разреженный воздух проникает в легкие, её энергия вовлекает в поток радостных перемен.
вчера вечером вышел на улицу
и не ощутил под ногами земли
вокруг был только воздух
и улица плыла подо мной
как в кино и пространство
было в формате 3D
я развёл руки в стороны
и понял как летают птицы
не надо махать никакими крыльями
полёт это внутри тебя
это чувство пространства
в котором паришь
как в невесомости
ты просто лежишь в воздухе
абсолютно расслабленный
только немного кружится голова
но это
от счастья
[1] Кстати, эти стихи Андрея Коровина, давшие название книге, были впервые опубликованы пять лет назад в «Дружбе народов» (2019, № 9). — Прим.ред.