Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2024
Волненко Надежда Григорьевна — поэт, переводчик, музыкант. Родилась и живёт в Санкт-Петербурге. В 2013 году окончила факультет филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета (кафедра органа, клавесина и карильона), в 2023 — магистратуру филологического факультета СПбГУ. Печаталась в журналах «Звезда», «Аврора» и др.
Участница Зимней школы поэзии в Сочи (2020, 2022, 2023), Форума молодых писателей «Липки» (2021—2023), арт-резиденции АСПИР в Переделкине и др.
В журнале «Дружба народов» публикуется впервые.
* * *
Снег с запахом халвы, дыра в стихотворенье,
метафизичность паузы,
дрожание куста, —
Бог смотрит на свои озябшие колени
и сочиняет снег как общие места.
На кафельном полу — унылые разводы.
В разгаре банный день. Сияние белья.
Стоят она и он, и набухают воды,
и порастает сад терновником былья.
А за окошком снег — подобье сладкой ваты:
и страшно, и смешно, и хочется домой.
Они Ему кричат: «Да мы не виноваты», —
а Он глядит на них, качает головой.
Их просьбам бесконечным: хочу, скорей, подай — дна
не видать, Творцу хоть вызывай врача.
Но музыка звучит: то Моцарта, то Гайдна.
На пульте у Него последняя свеча.
* * *
И если зима, то, конечно же, снег.
И если жемчуг, то не к слезам ли?
Забыть про дела, устроить побег,
шепча заклинания о Сезаме.
Простуженный ветер зацеловал
на Невском витрины, ополоумев
от белой крупы. Как чист овал
летящих снежинок, как точен в сумме
доход заснеженных королевств:
мороза морзянка, трескучесть льдинок, —
стеклянная зоркость земных веществ,
вступающих в тающий поединок.
* * *
У тебя нет имени, нет лица,
так чего ты ищешь, выходя из яйца,
из скорлупки белой выходя во тьму
и покуда не чуя свою вину?
Что ты плачешь?
Кого ты ищешь?
Тонкое платьице,
дудочка из камыша,
кто ты: девочка или душа?
Видишь букв цветущую белизну,
на пороге танцующую весну?
Но не хочешь понять, как краснеет кровь,
как поёт угасающая нелюбовь,
как язык говорит-говорит-говорит,
как вина болит.
* * *
Вот, допустим, снега ласковая белизна,
в магазинах толчея и дороговизна.
Отчего ты сегодня грустна,
дорогая моя отчизна?
То, что выхвачено у времени, —
окно,
в нём толчёного снега толокно,
белая клинопись на снегу,
тень голубя — ни гу-гу.
Никаких иных чёрточек и примет:
подают голубя на обед,
разговоры с привкусом лебеды:
до какой черты, до какой беды?
Что там в вашем, нашем краю?
Мы живём как мёртвые да в раю:
всё твердим про жизнь, а в уме она —
непоправимая белизна,
поглощающая стол, кошку, свет,
телевизор, фантики от конфет,
разговаривающих тебя, меня,
тишину, которая, как звеня-
щая венка в мировом виске.
Повисим ещё на волоске.
* * *
На улице камлает грязь,
полночно чавкают ботинки.
Какая музыка лилась
небесная из тонкой льдинки!
Когда сосулек полон дом,
натружены сырые крыши,
и если прокричишь дурдом,
тебя на небе не услышат.
Ну а теперь скрипит струна
над жизнью мелочной и глупой,
и если посмотреть под лупой,
то даже лупа не видна.