Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2024
Вопросы для обсуждения:
Ваш круг чтения в 2023 году: остался прежним или изменился (расширился? сузился?),
отслеживали новинки, наверстывали упущенное или перечитывали?
Что читали больше: худлит или нонфикшн, отечественное или переводное?
Открытия года: имена и книги.
Что посоветуете не пропустить, обязательно прочесть?
Кирилл Ямщиков, литературный критик (г. Москва)
Всё, что было
В прошедшем году читал много, неуемно. Может, потому что книги раз за разом попадались хорошие? Хроники, биографии — от «Кто убил господина Лунный Свет?» Дэвида Хаскинса до «Ангеловой куклы» Эдуарда Кочергина; уйма знакомой поэзии, изученной внове: без перевода. Роналд Стюарт Томас, Шеймас Хини, Уоллес Стивенс, та же «Озерная школа».
Хватило и Средневековья (Петр Абеляр, Эразм Роттердамский). Брел кругами, перелистывал забытое. Увидел в «Книге воды» Эдуарда Лимонова больше холода и снега, чем в любом датском анекдоте. Очень хорошо. Возможно, даже слишком. Близкое по впечатлению — «Спокойной ночи» Абрама Терца, «Лестницы Шамбора» Паскаля Киньяра, «И поджег этот дом» Уильяма Стайрона. Все, стоит заметить, примерно из одной грусти.
Ключевой глагол: удивляло. Речь, как правило, о книгах, которые я даже не намеревался открывать. «Римские откровения» Александра Бреннера и Варвары Паники (свежо), «Школа призраков» Романа Кима, «Люксембургский сад» Михала Айваза. Примерно так же попадались исследования, научные труды: Евгений Тарланов с монографией о Константине Фофанове, «Искусство жить либертена» Мишеля Делона, «Милош и долгая тень войны» Ирены Грудзинской-Гросс.
Не думаю, что во всем этом прослеживается методология или попытка собрать эстетическое переживание, но я взаправду удивлялся ветхой прозе и случайной документалистике. С огромным наслаждением перечитал двухтомник Венедикта Марта и трехтомник Гийома Аполлинера. Читать томами забавно. Как будто устаешь — и вместе с тем переизобретаешь восприятие. Так, наверное, легче проступают водяные знаки.
Однако — работа, благородное чтение, патина влияний. Был рад наконец-то приобрести «Эльд» Бориса Усова и прочитать на бумаге то, что годами слышал и переслушивал. Безупречные тексты; хочется назвать их поэзией, но чувствую, что определения здесь неуместны. Впрочем, цитирую, помню наизусть целыми страницами. Беспредельно трогательный мир.
Главное, конечно, за открытиями. Мне сильно понравился дебютник Анастасии Сопиковой «Тоска по окраинам» — своеобразный прорыв интонации, тоска и резкость, которых лично мне не хватало. Хороший старт: есть чем заинтересоваться. Близок ему «Валсарб» Хелены Побяржиной, книга также первая и также заметная. Польское барокко/белорусская неоготика прямо с туманов Дикой Охоты.
Занятно.
Сильное впечатление произвела на меня и поэзия Ксении Ковшовой. Эта своевременность, беспечность, с которой теряется любой испуг перед миром, не может не восхищать. Любопытно и то, что поэзия Ковшовой — совсем не литературных порядков, а, скорее, вызволенный хор, хор всеобщих человечьих ненастий, полифония без полифонии. В этих стихах попросту больше улицы, чем кабинета; тем и хорошо.
Да и более уместного названия для этого дебюта — «Легкие» — не подыскать. Книга, настроенная элегически-отчужденно, взаправду тянет за собой, играет, не наскучивает. Джазовые распевки, сбитые ноты, неровность и патологическое разнообразие. Живое, что ли, дыхание. Очевидно, что впереди еще много работы, но передо мной точно поэзия — и точно литература.
Продолжая тему биографий, упомяну «Значит, ураган» Максима Семеляка. В год выхода это чудо прошло мимо меня, но, кажется, нарочно; чтобы в нужный час прийти на помощь. Мало того, что это великолепное документальное исследование — исследование без дистанции, взгляд к взгляду, ведь Семеляк много лет дружил с Егором Летовым, — но это и первоклассная проза, которой трудно насытиться.
На моей памяти почти не было случаев, чтобы строго жанровая (с ясными ограничениями) книга работала вне контекстов и пониманий. Тут попросту все — и энциклопедия, и антропология, и пара-тройка курсов по истории музыки, и сама музыка: очарование мелодий, известных с детства, и попытка их отражения внутри стройного документального нарратива.
Именно такие тексты напоминают мне об условностях «ситуаций» литературы: подлинное рождается ниоткуда. Мы вольны находить стиль во всем, на что падает взгляд; и в воспоминаниях Семеляка этого стиля значительно больше, чем в повторении традиций, которые, вероятно, давным-давно и желали бы исчезнуть, но все еще держатся на ветру, подрагивают.
Что касается статистики, то, пожалуй, в моем чтении за год ничего не изменилось. Привычная эклектика — и желание понимать: далекое, зыбкое, малозаметное. Я рад переводу романа «Догра Магра» на русский язык; это событие. Рад и тому, что у нас теперь есть Дженет Фрейм — поразительно талантливая новозеландская модернистка, которой недоставало внимания. Все меньше пробелов и все больше ясности. Как такое может не воодушевлять?
Инициативы перевода от года в год становятся значимей. Нельзя бесконечно пенять на времена, нравы; следует просто брать и делать. Должен появиться «Саттри» Кормака Маккарти; не так давно издали «Повести Нэвериона» Сэмюела Дилэни. Раньше казалось, что спроса на экспериментальную прозу нет, но это великое заблуждение, и сейчас оно (как ни странно) рассеивается.
Очевидно, что интерес большинства все еще перевешивает в сторону переводной литературы, но мы выходим из контекстуального тупика. Готовность открывать свои феномены, расцвет независимых издательств, увлечение диковинными, загадочными артефактами культуры — и соответствующие им исследования — сильно облегчают последующие труды.
Да и возможностей по-прежнему достаточно. Важны постановка вопроса и строгая, бескорыстная работа. Некий простой в художественной прозе обусловлен временем, паузой целеполагания, но все еще безупречны литературоведение, культурология, поп-механика и внимание к ним. Прятать голову в песок нет смысла: развитие продолжается. Я прочитал много книг, изданных в двадцать третьем году, и вполне доволен прочитанным.
В любом случае — без энтузиазма открытие невозможно. Великолепную книгу могут упустить по тысяче всевозможных причин; лавина производства обусловливает затертость взгляда, и наша задача — рассказывать о действительно интересном, обращать внимание на то, что действительно заслуживает внимания. Время драгоценно, а книг, несмотря на проклятия в сторону литературы, меньше не становится. Что тут сказать? Продолжаем.