Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2023
Эрастов Евгений Ростиславович — поэт, прозаик. Родился в 1963 году в г. Горьком. Окончил Горьковский медицинский институт и Литературный институт им. А.М.Горького. Работает врачом, доктор медицинских наук. Автор шести сборников поэзии и четырех книг прозы. Лауреат многих литературных премий. Живёт в Нижнем Новгороде.
* * *
Я родился здесь, но в другой стране.
И умру я здесь, но в стране другой.
И моей страны не увидеть мне.
Так вот всё и кончилось, дорогой.
В Беловежской тьме, под еловый скрип
Ведь не я же спьяну порол бузу,
Я под сенью тихих дворянских лип
Тридцать лет мечтал переждать грозу!
Неужели здесь вещий князь Олег
Повелел щитом заслонить Царьград?
Неужели здесь возле вольных рек
Поднялся кремлей-куличей парад?!
Костромич седой в сапогах тугих!
Здесь убил тебя горделивый лях?
…Помирай скорей, непродажный стих!
Замерзай в валютных своих полях.
Жатва
Вдохновенную жизнь вспоминаю,
Словно висельник, мрачно шучу.
Ничего-то я толком не знаю,
Да и знать ничего не хочу.
Стало весело мне отчего-то!
Депутат ли навешал лапши,
Затянуло ль по горло болото.
…Наступает пора обмолота.
Это жатва. Садись и пиши.
Проступает бессмертное слово
Не на час, а на все времена.
Это время колосьев свинцовых,
Золотого сухого зерна.
Гулкий звук пионерского горна
Возвращает в свою колею,
И тяжёлые плотные зёрна
Тяжко падают в землю свою.
Голубые партийные ёлки.
В небе — облака белый тюрбан.
Это мальчик в дырявой футболке
В пионерский стучит барабан.
Чувство локтя и верного друга
Под советским асфальтом растёт,
Не с того ли хлорозная вьюга
По артериям детским, упругим
Леденистый несёт кислород?
Не с того ли сгущаются тени
С каждым мигом темней и темней,
Не с того ли краснеют колени
От ожогов крапивы моей?
Грош цена мне, коль ловкую стаю
Точных слов, что смелы и горды,
Как наследство отцов, промотаю
С гулким вихрем проточной воды.
Грош цена, если быстро, проворно
Сноп не свяжешь умелой рукой,
И тяжелые, тёмные зёрна
Белоснежной не станут мукой.
В упоительный час обмолота,
Необычной судьбы господин,
Ощутишь неземную заботу —
Быть со словом один на один.
* * *
Листва кружевная на влажном ветру
Трепещет… Кому и зачем это нужно?
Подумаешь вкратце: «Я тоже умру
Под ветром упрямым, таким безоружным.
Умру и забуду слепую листву,
Забуду на тухлой воде водомерку,
Болотную эту забуду траву,
Я стану ничем, и вставать на поверку
Мне незачем будет — ведь я не живу».
Неужто такой он — вселенский покой?
Бесчувствие, тлен, и не надо стремиться
Уже ни к чему… Он безмолвный такой,
И только безумные альфа-частицы
От гамма-частиц отлетают с тоской.
К чему же нелепые эти слова
И сдвоенных строчек тугие созвучья,
К чему ты тогда, кружевная листва,
К чему вы, сухие и острые сучья,
К чему это всё, если смерть не права?
И всё ж остаются азот, кислород
И вы, единичные атомы серы.
Такой вот естественный круговорот.
…Безумный жасмин так вальяжно цветёт,
Он белый, зелёный и счастлив без меры.
* * *
Ты оставишь на память потомку
Кривобокую нежную кромку
Льдистых, пористых мартовских луж.
И поскольку ты с ним не лукавишь,
Ты стихи свои тоже оставишь —
Вдохновеньем отрезанный куш.
Ты оставишь читателю даже
Цвет небесных мучительных скважин,
Слабогрудый огарок свечи.
Пусть читают армяне, евреи,
Депутаты, бомжи, лиходеи
Эти дактили, эти хореи,
Что рождались в валютной ночи.
Слово ранит, но слово и лечит,
Не ложится ни в чёт и ни в нечет,
Слово вроде тоски стержневой,
Где ничтожны сюжет или тема,
Лишний шелест, немая фонема.
Это реки из крови живой.