Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2023
«Уставать совершенно не время. Нужно сохранять оптимизм и ответственность перед временем».
Это из книги, вышедшей в 1931 году. Издана неплохим для сборника литературной критики тиражом: пять тысяч экземпляров.
Для тех, кто не успел догадаться: «Поиски оптимизма», Виктор Шкловский.
Время издания, казалось бы, менее всего располагало к подобным поискам. Да и сам Шкловский оптимистом не был. Особенно в смысле того казенного оптимизма, который через несколько лет отольется в известный сталинский мем: «Жить стало лучше, жить стало веселее».
Но чувство ответственности перед временем у Шкловского было. Ответственности перед читателем, перед коллегами по литературному цеху. Застрелился Маяковский, и это страшно; но есть еще Пастернак и Асеев. «Ходит, удивляя Америку, Сергей Эйзенштейн».
И финальная строка: «Это время цветет черемухой».
Пастернак тоже, кстати, пребывал тогда в трудных поисках оптимизма. Об этом все его «Второе рождение» (1932). «Тишину шагами меря,/ Ты, как будущность, войдёшь…»
Ахматова едко назвала «Второе рождение» «жениховской книгой».
Сегодня — перехожу к современности — мне немного не хватает именно таких «жениховских книг». Как в поэзии, так и в прозе. В которых была бы радость жизни, хоть какая-то, а не только «безнадега точка ру». Где бы цвела черемуха. Пусть даже цветение ее обычно и предвещает возвращение холодов.
Радость — товар в русской литературе дефицитный. Если смех — то сквозь слезы. Если луч света — то в темном царстве. Если оптимистическая — то трагедия.
«От ямщика до первого поэта,/ Мы все поём уныло…» Пусть написал это классик в «Домике в Коломне», одной из самых веселых поэм в русской литературе.
В современной литературе концентрация уныния превышает уже все допустимые санитарные нормы.
Причин бегать и радоваться, конечно, не так чтобы много.
В массовой литературе повеселее. Поводы для радости там, правда, не слишком затейливые. Секс. Кулинария. Экзотические страны. Автомобили. Снова секс. Но радость жизни вообще может высекаться из чего угодно. Она, говоря языком феноменологии, интенциональна. Важна направленность сознания на радость, настроенность на нее.
Не помню за последние несколько лет ни одного счастливого — с начала и до конца — стихотворения. Разве что у Александра Кушнера, в апрельском «Урале».
Любое зданье на закате дня
Становится архитектурным чудом.
И Парфенон ему почти родня,
Оно наброском кажется, этюдом,
Вечерний свет, неотразимый свет
С его невероятными тенями
Колонны расставляет, где их нет,
А статуи тайком приходят сами.
Живой узор клубится на торце,
На трещинах играет и заплатах, —
И человек живёт, как во дворце,
Минут пятнадцать, двадцать, как в палатах,
Вознаграждён сверканием стены
Кирпичной, как сиянием чертога,
И видит, что для солнца все равны,
Все призваны, а значит, и для Бога.
У кого еще из известных (и не только известных) поэтов можно найти такой «витамин счастья»? Или для этого нужно было военное детство, эвакуация, возвращение в полуразрушенный и полумертвый Ленинград и прочее, и прочее, о чем и сам Александр Семёнович вспоминать не очень любит?
С прозой еще печальнее. Никаких сверканий и сияний, все серым по серому.
Короткий список «Большой книги», недавно оглашенный. Пятнадцать произведений. Три нон-фикшн, остальные двенадцать — художественная проза. Замечательная, менее замечательная, но вполне этой крупнейшей литпремии достойная. Большой географический охват авторов, от Петербурга до Владивостока. Широкое жанровое, стилистическое и идеологическое разнообразие.
С эмоциональным разнообразием — хуже.
В основном, опять же, все оттенки серого и печального. Где-то, у Водолазкина или Побяржиной, — светлее и серебристее. Где-то, как у Васякиной, — переходящие в безысходно-асфальтовую темь.
Оптимистически заканчивается только один текст — «Выше ноги от земли» Михаила Турбина. Но он и написан несколько слабее[1]1 .
В длинном списке премии, по крайней мере, два произведения тест на «витамин счастья» смогли бы пройти. Повесть калининградца Сергея Миронова «Пагубная страсть» и дебютный роман москвича Льва Кузьминского «Привет, заморыши!» (М.: Лайвбук, 2023). Поэтому о них — немного подробнее.
Начну с «Пагубной страсти» Сергея Миронова: и автор не слишком известный, и текст, судя по всему, нигде не публиковался. Повесть о футболе. Спорт вообще так устроен, что невозможен без оптимизма, без настроя на победу.
Калининградский игрок Фёдор Кривцов, футбольная звезда, вынужден из-за травмы уйти из спорта. Жизнь катится по наклонной: начинаются запои; уходит, как водится в таких случаях, жена… Кривцов находит силы выйти из штопора; в поселке Рыбацком, где он оказался после развода, пытается создать футбольную команду из таких же неудачников. Затея, казавшаяся поначалу безнадежной, находит всё большую поддержку и в поселке, и за его пределами, а созданная команда, несмотря на первые провалы, уверенно идет к успеху…
Повесть написана по-журналистски, без особых стилистических красот, но крепко и энергично. «Команда молчала. Бахруз озадаченно шмыгал носом, Блогов поливал голову прохладной водой из пластмассовой бутылки. Мужицкий лихорадочно перешнуровывал бутсы».
Точно и со знанием дела описана футбольная игра и житье современной российской глубинки (не совсем глухой — Калининградская область все-таки).
Но главное — присутствует тот самый «витамин оптимизма», искреннего, искрящегося и неказенного. Поэтому автору прощаешь и некоторый избыток мелодраматизма (особенно ближе к финалу), и слишком «говорящие» фамилии героев, и слишком однозначный хэппи-энд… Надеюсь, повесть будет издана и дойдет до читателя. А может, и экранизирована — она очень кинематографична (хотя близкий сюжет недавно уже был обкатан в фильме «Начать сначала» Ирины Гобозашвили).
Просится на экран и роман Льва Кузьминского. В «Привет, заморыши!» «киношность» — вполне сознательный прием. Хотя стилистика киносценария для современного романа — не новость, Кузьминский пошел на более радикальный эксперимент. «Привет, заморыши!» написан в духе телесериала, вроде «Папиных дочек» и, особенно, «Пингвинов моей мамы». Эксперимент оказался удачным: книга получилась динамичной, веселой, при том что многие сюжетные повороты в ней далеко не забавны.
«Там кричат, ругаются и дерутся, но “Привет, заморыши!” — вдохновенный гимн семейной любви» (Владислав Толстов)[2]1.
Согласен. Живые реплики, ненадуманные ситуации, динамично развивающееся повествование. Сама ситуация современной многодетной семьи (причем большая часть детей взята из детдома), да еще и проживающей в Москве, — достаточно нестандартна. Да и жанр юмористического романа — с элементами романа воспитания — в серьезной прозе встречается не так уж часто.
Авторское предисловие намекает, что роман имеет автобиографическую основу и, возможно, даже списан с реальной семьи. Что ж, для того, чтобы так «списать» с реальности, тоже требовался изрядный талант и мастерство.
Похоже, семья и спорт оказываются в современной прозе последними островками радости и оптимизма.
Что, в общем, неудивительно: и там, и там сохраняется то тепло «общего дела», без которого всякая радость где-то неполна и несовершенна. Я бы еще добавил церковь (в широком смысле — как общину близких по вере людей), но ярких примеров в прозе последних лет не припомню.
Это не означает, что радость и оптимизм не могут возникать на других тематических делянках. Дух, как известно, дышит, где хочет.
Но в ситуации атомизации общества (не только российского), расползания по своим «зонам комфорта», девальвируются и прежние источники радости. Жизнь становится эмоционально беднее. Достаток, профессиональный успех, возможность посмотреть мир… Все эти индивидуальные удовольствия в нулевые-десятые стали почти рутинными. Средний класс успел насытиться и пресытиться ими и затосковал по ярким и сильным ощущениям (отсюда и милитаристские настроения, необъяснимые одним лишь информационным воздействием сверху). Сейчас, правда, всё пришло в движение и меняется на глазах…
Но черемуха всё же цветет. В любую эпоху и при любом политическом раскладе.
Искренне радоваться настоящему всегда трудно, видеть радость в будущем — еще труднее. Но как художественную задачу это стоит держать в уме. Даже если написать в итоге что-то радостное и не удастся, попытаться стоит. Хотя бы увидеть в обычной унылой многоэтажке чудо архитектуры, как это делает Кушнер[3]1 . Важно желание. Пусть будет много печальных и трагических книг — но будет и «немного солнечного мая». Потому что — возвращаюсь к тому, с чего начал, — «нужно сохранять оптимизм и ответственность перед временем».
[1] Турбина, на мой взгляд, подводит тяга к стилистическим изыскам, не подкрепленная достаточной наблюдательностью. «Его стерильный взгляд сторожит приборы». «Лёд всплыл, как пена». «Очки его, как колёсики, покатились вниз, он остановил их кончиком носа» (попробуйте представить…). «Маша, юная и звонкая, с розовыми от волнения щеками, ждёт ещё и ещё глубокого голоса врача». Впрочем, «Выше ноги от земли» — роман дебютный, и для дебюта, в целом, удачный.
[2] Книги февраля: пловцы, заморыши и бронепароходы // Портал «Литературно». 28 февраля 2023 г. (URL: https://literaturno.com/overview/knigi-fevralya-2023/). Не могу не назвать еще один «гимн семейной любви» — «Оду радости» Валерии Пустовой (2019), где радость и свет возникают на фоне трагических семейных обстоятельств.
[3] Кстати, фотографы этим давно уже занимаются; есть даже страничка в соцсетях, «Эстетика е..ней», с подзаголовком «романтика городских окраин, захватывающие миры е..ней и промзон». Фотографии, на которых даже самые унылые коробки и правда «становятся архитектурным чудом».