Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2023
Золотарёв Сергей Феликсович — поэт, прозаик. Родился в 1973 году. Учился в Государственной академии управления им. Серго Орджоникидзе. Автор двух поэтических сборников: «Книга жалоб и предложений» (М., 2015) и «Линзы Шостаковича» (М., 2020). Лауреат премий журналов «Новый мир» (2015) и «Дружба народов» (2021). Живёт в г. Жуковском.
* * *
мы идём по долинам по глинам
но свои ли мы линии гнём
ежедневное солнце по блинным
разливая топлёным огнём?
серебристое дерево явор
с сильно развитым телом земли
и хмельной головою кентавра
облетает куда бы ни шли
а железной дороги составы
тормозные влачат башмаки
вот казалось бы — просто подстава
а не тронешься как ни беги
спят кусты утончённых акаций
и строений тупые углы
вся ли ткань хочет с нами сдвигаться
относительно швейной иглы?
за околицу выгляни — сколько
умягченья у этих основ?
потому и древесные кольца
можно резать как стопку блинов
* * *
лежит в яслях кузнечик маленький
вокруг животные и злаки
и на устах играют смайлики
а в ручках лайки и дизлайки
он ножкой может выжать музыку
как утопить акселератор
но красота имеет узкую
специализацию собрата
и надо всё делить на тысячу
а хлеб вообще так тысяч на семь
вот почему кузнечик высечен
как искра из того что гасим
и крошки как осколки зеркала
собрав в ночном калейдоскопе
он крутит оптику коверкая
язык реальности до копий
когда-то мы в трубу фабричную
смотрели в оба и видали
в гробу судьбу несимметричную
распавшуюся на детали
а он собрал своим тонюсеньким
присутствием в голосовое
осообщение всю музыку
и нам с тобой её присвоил
* * *
в прошедшем времени неправильным глаголам
стоять невмочь им хочется бежать
в воскресную прихрамовую школу
будущее время искажать
в прошедшем времени застывшего немного
французское кладбище восемьсот
двенадцатого года да дорога
которая идущего пасёт
прошедшее по ней обратно время
уйдя в песок и дальше на Смоленск
сидит и ждёт из мира выдворенья
осмыслив пустоту и осмелев
используя счастливые моменты
как вечности самой противовес
когда о mori незачем memento
минувшего во времени — фрагменты
да и в прошедшем — времени в обрез
* * *
тележку выкатив во двор
я вижу меж ветвей разумных
и кромкой воздуха зазор
как ученический рисунок
несовпадение вещей
и в них заложенной программы
присуще жизни вообще
и только смерть как «папа-мама»
стыкует намертво торцы
оплакивая их в мазуте
сведя начала и концы
неразличимые по сути
обнявшись в поезде Москва —
Иваново на верхней полке
совпав на восемьдесят два
процента было приумолкли
единым сделавшись с тобой
ориентальным и цветочным
узором с лёгкой худобой
где всё — малейшая неточность
но рассвело и расплелись
и вновь пространство как идея
поделено на даль и близь
и полное несовпаденье
* * *
мы не можем прийти к одинаковым
результатам мой маленький друг
или атом не конченный вакуум
или точка не солнечный круг
или небо настолько прозрачное
что пробившая нёбо насквозь
горловыми узлами охвачена
исчезает молочная кость
или чучельник выложил в паблике
как случайно попавшие в сеть
набивает соломою яблоки
и по новой их учит висеть
* * *
я советский домовой
мне б укрыться с головой
образцовым содержаньем
словно формою живой
натянуть до подбородка
плед работы Марка Ротко
и смешать его поля
и увидеть как из света
переносит в тень земля
благодарные предметы
как проветривает осень
что на дух не переносим —
как обратно вносит в дом
чашки ложки блюдца чайник
генератором случайных
чисел дядюшка Рандом
как покрыв портретом Хэма
всю советскую богему
вою баю и пою
как хочу Волчком Норштейна
сохранять благоговейно
смерть союза как свою
* * *
бесшумных комаров придумали друзья
как объяснить ещё что эта чаша с кровью
моею жертвенной несомая сия
сияет тихо в изголовье?
зияет мимо ибо пронесли
её насквозь и далее по плану
серебряный потир изогнутой земли
неспящий насекомый Гефсимана
и я лежу как если бы к двери
молочный зуб ребёнка привязали
и жду когда погаснут фонари
и свет войдёт с горящими глазами
* * *
капля падает гнутой сферою
а расплющивается крестом
это опыт Луи Пастера
в консервации на потом
так давай начинать ласкаться
что ли ластиться к временам
боль как средство коммуникации —
это всё что осталось нам