Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2023
Сколько себя помню, в детстве я все время читал. На двор из нашей девятиэтажки меня было не выгнать, книги всегда были интересней какой-то там банальной жизни за окном. Хотя, конечно, иногда предки меня все-таки погулять во двор выгоняли, ведь в те идеалистические советские времена можно было сбежать из дома на несколько часов, и никто о тебе не беспокоился — родители знали, что ничего с их чадом не случится. Например, на Кубе, где я жил с отцом и матерью два года — с восьмого по девятый класс — мы с друзьями сразу после школы хватали пики, ласты, маски, трубки, подводные ружья и уходили на несколько часов охотиться в океан. На рифах мы ловили рыб, лангустов, кальмаров и возвращались домой затемно. Никто нас не ругал, и кстати, я совершенно не помню: когда же мы учили уроки?
Сегодня я всерьёз полагаю, что те мои плавания в Мексиканском заливе тоже были чтением книг. Потому как — ну что такое книжки в моем детстве и подростковом возрасте во времена СССР? Романтика и приключения, и ничего более. Толстого и Достоевского я в школе ненавидел, Пушкина читать заставляла бабушка, Чехова вообще не помню, хотя его рассказы мы вроде проходили… Я предпочитал Уэллса, Фенимора Купера, Александра Беляева, Жюля Верна, Джека Лондона. Да, позже русскую классику я таки прочитал, и еще как, запоем, — но это когда мне уже было за двадцать. А вот самой первой, жутко интересной книгой в первом классе для меня стала повесть «Капитан Сорви-голова». Потом сразу — «Всадник без головы», тут же — «Приключения Робинзона Крузо»… Классе в третьем я был сражён наповал «Островом сокровищ» Стивенсона. И пошло-поехало: никаких унылых советских будней, только приключения на затерянных островах, индейцы, сокровища, пираты.
Еще, помню, произвёл впечатление Носов с его «Незнайкой на Луне». Потому, наверное, что это было путешествие в загадочный и опасный капиталистический мир…
Какие я книги пропустил… Да никаких! Потому что уверен: то, что тебе по-настоящему в определённом возрасте необходимо — ты обязательно получишь. Вот не читал я, к примеру, «Мушкетёров» Дюма или Стругацких — и не жалею. Полистал как-то уже лет в тридцать — не мое. Никаких там «Денискиных рассказов» в глубоком детстве я тоже не помню. То, что происходит в советском быту с такими же мальчишками, как я, — что может быть скучнее!
Что там еще… Какая книга из детства осталась со мной на всю жизнь? Сейчас подумаю. Может, «Остров сокровищ»? Нет, этот гениальный роман я снова никогда не открою. То, что вызывало восторг в десятилетнем возрасте, преступно опошлять перечитыванием в пятьдесят с лишним. Да ни за что! Пусть остается в памяти сердца.
Что еще… А-а-а! Вспомнил! Те книги, что я жадно читал, ныряя в океане близ Гаваны в восьмом классе, — вот они, пожалуй, остались со мной навсегда. И сейчас я нередко перечитываю тот свой морской, родом из детства, вечный роман. Он у меня всегда под рукой — несмотря на то, что за питерским окном сейчас дождь и слякоть, а вместо прозрачного океана на горизонте мелкий и мутный финский залив. Прививка свободой — это, знаете ли, навсегда.