Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2023
В школе я учился не очень, но книжки читать любил. У меня была лучшая учительница литературы на свете. Никто не вёл урок интереснее и строже, чем она, и никого (из учительниц) не было красивее. Мне очень хотелось удивить ее каким-нибудь своим сочинением, но это долго не получалось. Потому что сочинения мы писали по произведениям, которые изучали в рамках школьной программы, а они, как бы интересно ни рассказывала о Чехове или Шолохове Лариса Ивановна, почему-то меня не цепляли.
Например, в «Капитанской дочке» меня интересовала только история любви Петруши Гринёва и Маши Мироновой. Ещё бы, тут столько волнующего! И глаза, и смущённый румянец, и коса до пояса. Дуэль, рана и разлука. Героическое спасение и верность до гроба. Какой уж тут тулупчик заячий и при чем здесь причитания Савельича?
Понять же и осознать, какую нужно иметь стальную волю, честь офицера и верность присяге, чтобы ответить маньяку-кровопийце вслед за своим казненным только что командиром: «Ты нам не государь, ты, дядюшка, вор и самозванец», — и тут же быть повешенным, я до сих пор не могу. Да и никто не может. Такие герои в земле лежат, а мы вот на диванах.
Однако я отвлекся. Сочинения по «Поднятой целине» мне не давались, и учительница сказала: «Ну что ты мучаешься? Напиши о том, что тебе нравится». Хоть я и не читал еще, но мне ужасно нравились названия: «Прощай, оружие!» и «Осквернитель праха». «Рановато пока», — сомневалась она. Я захотел было по рассказам О.Генри, в крайнем случае по «Приключениям Тома Сойера», как вдруг она подняла указательный палец и воскликнула: «Точно! Марк Твен! Только не Том Сойер, а Гекльберри Финн! Потому что именно из него вышли все эти хемингуэи и фолкнеры, да и вообще вся современная американская литература». Возможно, это произнёс до неё кто-то из великих, но лично я услыхал от моей учительницы литературы.
Поначалу, видимо, после Тома, героя романтического, удачливого в приключениях, любви и обретении богатства, простоватый, практичный и осторожный Гек мне не заходил. Ну что это за сравнение: «вспотел, как индеец»? Как он может так презрительно отзываться об отважных чингачгуках и оцеолах, коренных жителях Америки? (Один мальчик у нас говорил: «Овцеола, вождь семиногов».) Или описание Геком своей трапезы: «То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их хорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче».
Но постепенно всё стало на места. И выяснилось, что в книге есть всё что хочешь. Даже спустя почти сорок лет после первого прочтения ничего не пропало. Только прибавилось. Есть лихой сюжет с приключениями, погоня и триллер. Травелог — путешествие по огромной реке, как по жизни. Есть настоящая дружба и борьба за права негров. Есть боевик с вендеттой, ужас, смерть и печаль. Есть юмор с иронией и философией — Герцог и Король. (Понятно, что вдохновило Ильфа и Петрова на некоторые перипетии Остапа и Кисы.) Есть хеппи-энд, в конце концов, и это важно!
И главное — есть язык. Сэм Клеменс, конечно, молодец. Но низкий поклон Нине Дарузес. Любой уважающий себя читатель знает это имя. Боюсь, если б не она, мы думали бы, что Маугли — это молодая лягушка, а Белый Клык — собачий зуб. Мы меньше любили бы Вождя Краснокожих и презирали шакала Табаки. Друзья, читайте английскую и американскую литературу в переводе Нины Леонидовны! Не пожалеете.
Теперь о грустном. Мне не везёт с Достоевским. Точнее, с одним из его главных романов. «Бесов» я прочёл не отрываясь. «Идиот» сперва меня захватил, а потом я отлистывал по нескольку страниц и ждал, искал глазами, ну когда же он её зарежет. Рогожин Настасью Филипповну. А «Преступление и наказание» так оказалось тяжело, что я до сих пор боюсь за него схватиться. Но, слава Богу, у Него обителей много, и даже, возможно, найдутся для тех, кто пока «Преступления» не осилил.