Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2023
Даша Благова родилась в городе Минеральные Воды, училась на журфаке МГУ. Публиковалась в журналах «Дружба Народов», «Юность», «Прочтение», коллективных сборниках и альманахах. Автор романов «Течения» и «Южный Ветер». Роман «Южный Ветер» вошёл в длинные списки премий «Национальный бестселлер — 2022» и «Ясная Поляна — 2023». Участница проектов АСПИР. Живёт в посёлке Железноводский (Ставропольский край).
В «Дружбе народов» дебютировала в 2021 году (№ 8).
Агата познакомилась с Настей и Колей в конце четвёртого класса, когда им всем было по десять лет. Город, где жили Агата, Настя и Коля, вытягивался сосиской между двумя горами и вмещал в себя четыре школы, одну поликлинику, один рынок и двадцать два санатория. Город-сосиска не имел торгового центра, парка с аттракционами, большого батута и стадиона, зато был со всех сторон сдавлен лесом. Дети в городе-сосиске всегда скучали и после школы проваливались в компьютеры до тех пор, пока с работы не придут родители.
В конце мая Агатин компьютер закашлял и умер. Тогда она открыла дверь своего большого дома и пошла наверх по улице Змейской. Улица ползла от единственной площади с плешивым памятником, прогрызалась через Агатин сытый квартал, где все дома были большими и краснокирпичными, ныряла в кусок леса, из него прыгала почти вертикально и стелилась по предгорью между серыми и старыми домами. Оттуда навстречу Агате пошли Настя и Коля, которые искали что-нибудь съедобное и майское в чужих огородах. Агата, Настя и Коля встретились посередине их общей улицы, поназывали свои имена и стали дружить. Их дружба стала происходить возле заброшенного ларька у леса, Агата назвала это место Средиземьем, потому что однажды смотрела с папой «Властелина колец», и Коленастя согласились, хотя про «Властелина колец» ничего не знали.
На второй день дружбы с Коленастей Агата прикатила к Средиземью свой велосипед и взяла две пачки чипсов. Коленастя не заметили велосипед, пока не съели чипсы. Мы не умеем ездить, сказала Настя, дохрустев чипсовыми крошками со дна пакета. У нас нет велосипеда, сказал Коля и высыпал чипсовую пыль в рот. Коленастя были непохожими друг на друга двойняшками и часто говорили «мы». Тогда велосипед нам не нужен, сказала Агата и больше ничего к Средиземью не прикатывала.
Средиземье было застелено побитым бетоном, между его осколками иногда выпрыгивала лава, а иногда осколки становились льдинами. Вокруг Средиземья пушилась и путалась трава, мрачный лес, зелёный водопад, водоросли и ядовитые черви, которых нельзя касаться. Но чаще всего трава становилась супермаркетом, какого в городе-сосиске никогда не было. В траве Агата, Коля и Настя находили бутылки, стёклышки, упаковки, блестящие штуки, резинки, шины, провода. Сначала в Средиземье был только пень-стол и шины-стулья, но когда на городские школы навалилось лето, застройка Средиземья пошла быстрее. Теперь там были навес-полиэтилен, полки-деревяшки, гирлянды-упаковки и главная площадь с бутылочным фонтаном.
Коленастя стали первыми близкими друзьями Агаты. Она вся была дёргающийся проводок, трепещущая мишура: Агата ела быстрее папы и за четвёртый класс разбила больше тарелок, чем за всю жизнь готовящая обеды-ужины мама. Агата подавляла своей энергией всех вокруг и могла придумать игру из одного лишь камня. Но как только начиналось пересчитывание, иерархирование и признание Агаты главной, она убегала. Из-за этого её считали странной и не достойной дружбы. Однажды учительница природоведения показывала всякие необычные камни: колючий кварц, карамельный сердолик, чёрный и по-жучиному блестящий оникс. Потом учительница достала из лотка ржаво-огненный, тигристый, самый красивый, что видела Агата, камень и сказала: «Смотрите, это агат, легко запомнить, потому что он рыжий, как наша Агата». На Агату вдруг посмотрели все глаза, что были в классе, в её сторону повернулись все головы. Агата поулыбалась, подпрыгнула, содрала с подбородка болячку и выбежала из класса. В Средиземье, к счастью, не было центров и предводительств, так что проблем с Агатиными сбеганиями тоже не было.
В бетонных трещинах Средиземья ползали жуки, оранжево-чёрные, просто чёрные, слегка зелёные, муравьиные. Это жучиная магистраль, сказала Агата, и Настя с Колей согласились. Как-то они провели два часа, всматриваясь в межбетонные передвижения и пытаясь отыскать жучиные пункты А и Б. Ой, бедненький, сказала Настя, и все посмотрели в щель, над которой она нависала. Там не двигался жук-пожарный, и его все обползали стороной. Надо его лечить, сказал Коля. Агата нашла пробку от пластиковой бутылки, Настя сорвала одуванчик, Коля положил жука в пробку и заткнул жёлтым цветком одуванчика. Через несколько минут одуванчик убрали, и тогда Настя заверещала, Коля запрыгал, а Агата обежала их три раза. Красно-чёрный жук дёргал лапками. Агата сказала, что ему нужна кислородная маска, и подула в пробку. Затем жука выпустили, и он похромал в свою магистраль. Так в Средиземье открылся жучиный госпиталь, в нём было десять коек-крышек и много разных лекарств для разных случаев: мелкоцветных, крупнотравных, душистых и без запаха. А ещё морг из двух спичечных коробок.
О том, что случается вечер, Агата, Коля и Настя узнавали по золочению бледного утёса, который торчал напротив их горы. Потом золотилась вся противоположная гора, и только когда начинал рыжеть загнутый кончик средиземского тополя, Агата собиралась домой и шла вниз: иногда улица Змейская опадала так резко, что пальцы сплющивались в сандалиях. Возле дома Агата выкапывала из горшка ключи, отпирала дверь и каждый раз замирала перед домовыми внутренностями. До того как стать уличной, Агата не замечала, каким гладким и глянцевым было её жилище, придуманное мамой, утверждённое папой, обставленное ими обоими и натираемое приходящей раз в три дня тётей Лидой. Агата сразу же, на пальцах, проскакивала в ванную и смывала с себя приключения. Потом грела ужин, мыла за собой тарелку, иногда её разбивала, и садилась ждать маму или папу. Вместе в не-ночное время они приходили редко, чаще по очереди.
Мама и папа Агаты занимались зарабатыванием денег, и больше ничем. Они вели списки всего на свете, потому что ни одно домашнее дело не влезало в их головы, затопленные работой. Некоторые списки, например, с продуктами, иногда отдавались тёте Лиде, чтобы она готовила, если мама не может. Однажды мама пришла домой, обняла Агату, поцеловала, принюхалась к волосам и сказала: «Тётя Лида жаловалась, что ты всё время где-то гуляешь. Я беспокоюсь, ты же раньше была домашней». Тогда Агата зажмурилась и выплюнула, что теперь у неё есть лучшие друзья Коленастя, они двойняшки и живут почти совсем на горе. Мама помолчала, похмурилась. «Я же знаю их маму! — вдруг Агатина мама улыбнулась. — Мы сотрудничали с её заводом и даже созванивались после родов, но в декретах потерялись». Мама добавила, что надо бы им с Коленастиной мамой снова приятельствовать, раз дети так дружат.
Про родителей Коленасти Агата почти ничего не знала, но как-то поняла, что мама их не работает, в доме никакие пожилые женщины вроде тёти Лиды не убирают, а ещё Агата два раза видела их папу, взбирающегося по Змейской улице в серые нагорные дома. Руки Коленастиного папы были большие и в кровавую сеточку, ногти чёрные, лицо в серых каплях, а брови жирные и лохматые. Он махал Коленасте, они махали в ответ, никто ничего не говорил, и все продолжали заниматься своим. Через три дня, то есть через два вечера с папой, мама пришла домой и сказала, что у неё не получается приятельствовать с мамой Коленасти. «Странновата она стала, — сказала мама. — Не от мира сего». Но мама всё равно решила, что лучше пусть Агата играет во дворе Коленасти, потому что их мама не работает и сможет за ними присмотреть. «Только ни в коем случае не ходи в уличный туалет, если он у них остался, — сказала мама. — Там могут быть осы и прогнивший пол, только так провалишься».
На следующий день Агата, Коля и Настя уплыли из Средиземья на эльфийской ладье, прихватив с собой несколько самых красивых бутылок. У нас полно всякой всячины, сказал Коля. А трава ещё выше, сказала Настя. Они тоже жили в большом доме, он был немного меньше Агатиного и походил на него двухэтажностью. В остальном всё было противоположным. Коля и Настя провели экскурсию: первый этаж был непричёсанный, весь разлохмаченный, на полу кухни стояла коробка с мультиваркой, не распакованная, но с паутиной в три слоя. В комнату Коли и Насти толпилось много игрушек, дорогих и поблёскивающих, но тоже в основном не распакованных. Бери, если что-то нужно, сказала Настя. На лестницу Агату не повели, потому что проход на второй этаж был затянут пыльным полиэтиленом. Наверху нет ремонта, сказал Коля. Но нам и тут места хватает, сказала Настя. Также Агате показали туалет и разрешили заходить туда в любое время. Мама Коленасти была в своей комнате, к ней стучаться не стали. После экскурсии Агата, Коля и Настя вышли наружу. Вместо двора или огорода там был сплошной луг, разрезанный каменной дорожкой и примятый в нескольких местах уличным туалетом, мангальной площадкой, досками, строительным мусором и горой из огромных колёс.
К концу июня, когда случился переезд, Агата начала читать «Гарри Поттера» между смыванием с себя приключений и приходом мамы или папы. Поэтому, раскладывая вокруг колёс бутылки из Средиземья, Агата сказала, что теперь они живут в Дырявом Котле. Но Настя и Коля не читали и не смотрели «Гарри Поттера», они даже не знали, что такое «котёл». Это как кастрюля, только круче, сказала Агата. Тогда пусть наша крепость и называется кастрюлей, сказал Коля. Пусть будет Старая Кастрюля, котёл мы не запомним, сказала Настя.
Мама коленасти действительно всё время была дома, но совсем не смотрела за детьми и занималась какими-то своими бесшумными делами, в основном в компьютере. Однажды Агата спросила, почему их мама такая тихая. Она на больничном, но раньше работала на заводе и была там важной, сказал Коля. Только мы этого не помним, потому что завод испортил маму, когда мы были маленькие, сказала Настя. Папа говорит, что раньше мама была весёлая и пела в грузинском хоре, сказал Коля. Ну, а теперь невесёлая и даже заразила папу, сказала Настя.
Коля и Настя проживали на улице все свои дни. Ещё до Агаты они сделали крепкий шалаш из досок и металлических листов, уложили там фанерный пол, закрыли его одеялом и сложили внутри все фонари, что нашли, правда, ни один из них не работал. Коля и Настя ходили только в уличный туалет и мыли руки без мыла под дёргающимся огородным краном. Агата, как и обещала маме, делала свои дела только в доме. Раз в несколько дней она видела Коленастину маму, худую и голубоватую, иногда та говорила «здравствуй», но чаще не замечала Агату. Однажды вечером, перед уходом домой, Агата забежала по-маленькому и заметила, что дверь в комнату коленастиной мамы открыта. Агата, конечно, заглянула: перед пёстрым экраном сидела женщина в ночнушке и двигала только рукой. Под её кистью щёлкала мышка, с каждым щелчком изо рта экранной лягушки вылетал шарик и лопал другие шарики такого же цвета.
Агата сделалась всегда-голодной, потому что от Дырявой Кастрюли до её дома было сильно дальше, чем от Средиземья, и она совсем не забегала на обед или перекус. Коленастя не голодали, они просто вставали посреди дня и шли на заброшенные дачи, а когда в июле появились абрикосы и яблоки, им стало совсем сыто. Но Агата к такому не привыкла и спросила, почему их никогда не зовут на обед. Мы только завтракаем и ужинаем, обед мама не готовит, сказал Коля. Просто папа завтракает и ужинает дома, сказала Настя. Мама Агаты раз в неделю привозила в Старую Кастрюлю всякие продукты, но из них ничего не готовили. Дома Агата врала, что питается хорошо и за одним большим столом с Коленастей и их мамой.
В середине лета обитатели Старой Кастрюли учредили Клуб Любителей Ящериц. Ящерицы часто прошмыгивали по каменной дорожке придомового луга, иногда наскакивали на пупырчатые от комаров ноги, бывало, усаживались на тракторные колёса и смотрели в солнце. Агата, Настя и Коля решили сначала любить одну конкретную ящерицу, окружить её заботой и с помощью волшебных трав сделать сильнее и, может быть, даже умнее. В тот же день Агата поймала ящерицу и назвала её Гермионой, а Коленастя сунули её в двухлитровую бутылку, которую заран