Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2022
Есть непостижимое свойство классических стихов, известных нам наизусть: помимо самого сообщения, которое зачастую легко «пересказывается своими словами», они несут нечто, сдвигающее наше понимание классического текста в область недоумения, и мы принуждены его снова и снова разгадывать. И тогда стихотворение обретает свой чудесный статус, оказываясь в зоне непостижимой смутности, оно как бы яснеет, оставаясь всё более и более загадочным.
Баратынский именовал недоумение условием нашего существования, «манкостью бытия».
Вот и в стихах Терентия Кондратенко я различил подобный ключ.
Сочинитель словно бы погружает со-знание читателя в область непроясненного (смутного) и очень ясного одновременно (как будто оптически сфокусированного). Время высказывания, которое порождает стихотворение, парадоксально не завершается, а пребывает в становлении и приобретает грамматическую форму настоящего совершаемого, свойственную только поэзии. Так, несомненно, и должно быть в стихах.
Именно этот маркер и позволяет нам судить о них как об эссенции наших переживаний, именно в нём заключена точность и оптическая, и психологическая, и именно таким образом рождается понимание, невозможное без сочувственного волнения.
Николай КОНОНОВ
* * *
я хотел сказать миру
что никто мне не нужен
мир мне ответил
что я нужен всем
новый день обещает
новую жизнь
в синей дымке тает
кровавый рассвет
* * *
Солнечные лучи,
вновь выходящие из-за облаков,
своими тяжелейшими ударами
смущают воспалённую черепную коробку.
Контузия, снова контузия, и вот
уже сам окружающий мир совсем не так привычен взгляду, как
взгляд привычен миру.
Взгляд пуст и ошарашен.
Мир, обыденно величавый,
теперь совершенно чист.
* * *
Главное в этом дне —
солнце, палящее и вездесущее;
огромный шар в огне
так и норовит, падла, рухнуть.
Сигареты кончаются, хотя
когда бы им начинаться?
Новое слово как бы нехотя и скрипя
приходит на ум,
захватывая, порабощая,
принуждая изрыгать
себя
на нелинованную и свежую
бумагу. Какая всё-таки
мерзость эта ваша,
да и, чего лукавить,
моя, поэзия.
* * *
Вечная весна рвёт десятыми валами палитру
апрельского акрила или майской акварели
во имя тебя или меня, во имя старой силы,
неизведанной и, наверное, безымянной.
Вечная весна, бесконечно долгая в этот кроткий
и краткий миг, говорит с нами, слышишь? Её
неживой язык, вибрации и хрип сквозь изодранное
полотно трупной глотки?
Вечная весна, ощущаемая даже пустотой, заполняющая
её, поющая фибрами больной души, сулящая
исцеление и освобождение — она здесь, слышишь?
Не слышать это пение невозможно.
Вечная весна рвёт девятыми валами стены
Иерихона, который ты выстроил. Трубы поют
всё громче, и скоро эти стены рухнут,
останется только ветер, мчащий куда-то на север.
Вечная весна — оголтелые крики или драка
до крови, побег, побег от действительности,
где юность и девственность живут всего три
месяца, уступая место опытности и развращению.
Вечная весна зовёт за собой, но не может
не оттолкнуть своей дикостью. Ей знаком покой,
но её язык ничтожен и не передаст её и его (покоя)
сути. Её язык просит движения и смерти, жизни.
Вечная весна как вещь в себе, проживая
собственную вечность, теряет что-то,
что уже было потеряно. Утраченное
в вечности теряется ли действительно?
Вечная весна рукоятью ножа врезается
в плоть ладони, пальцев, но не ранит —
уже убитое проскальзывает мимо,
нож не имеет лезвия.
Вечная весна как девиз или метафора,
объединяющая сила, постулирующая
собственное бесконечно гордое и потому печальное,
но всё же живое одиночество.
Вечная весна посреди тёплой зимы
или дождливого и холодного лета,
запах петербургской парадной и
неоднократно воспетых парижских бульваров.
Вечная весна — и ночью не все
кошки серые, но в своей кошкости
непременно однородные, как из пробирки;
это не столько стих, сколько наблюдение.
Вечная весна, обещание новой любви
или старой депрессии, катится по
железнодорожному полотну как
паровоз без машиниста.
Вечная весна и паровоз — это,
конечно, всего лишь стих, а не
наблюдение. Отсутствие машиниста так же
метафорично, как идущий в никуда поезд.
Вечная весна, уход к тьме глубинных начал
и непреодолимая воля к росту над собой,
путь к саморазвитию через саморазрушение,
самостирание, грунтовку уже использованного холста.
Вечная весна, метафора, приходящая извне,
но живущая и проживаемая внутри.
Вечная весна, девятым валом сметающая
лёд и холода, сковывающие что-то снаружи. Или нет.
* * *
сон окутывающий разум
сходит и испаряется как утренняя
роса
оставленные сном позиции
последовательно шаг за шагом
занимает утро или другое
время суток
жизнь представляет собой этот круговорот
достаточно тривиальный и моментами утомительный
ночь не означающая сон в этом смысле
является своего рода пятой эссенцией
жизни и даже свободы
отрицающей тривиальность
и саму сменяемость