Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2022
Попов Сергей Викторович — поэт, прозаик. Родился в 1962 году. Окончил (1985) Воронежский медицинский институт им. Н.Н.Бурденко; доктор медицинских наук, профессор. Окончил Литературный институт им. А.М.Горького. Автор многих книг стихов и прозы, среди них «Травы и тропы. Книга стихов» (М., 2020), «Крылья над крышами. Избранная проза» (Воронеж, 2021), «Вся печаль. Книга стихов» ( М., 2021). Лауреат престижных литературных премий. Живёт в Воронеже.
* * *
Как демонстрации не фоткай,
куранты бьют прямой наводкой.
Гуляют мама и отец
в саду обманутых сердец.
Как в объектив не лезь из кожи,
но транспаранты не похожи
на шелестящие в саду
листы по божьему суду.
Как ни вымучивай улыбки,
а всё как будто бы улики
на плёнке запечатлены
во искупление вины.
В октябрьских зарослях и майских
теперь пасутся тени в масках
и наблюдают, как цветут
охапки счастья там и тут.
Но кровоцветие обмана,
как полусказочная манна,
не помещается в уме.
И дело, стало быть, к зиме.
И холод множит обороты,
но до родительской субботы
кровь ослепительнее льда
на почве мира и труда.
* * *
До игры в молчанку подать рукой —
гам и гомон сходят кругом на нет.
QR-код один и никто другой
на любые страхи даёт ответ.
Языки прикусят и те, и те —
воздух тем и держится до поры…
Ничего печального в немоте —
таковы особенности игры.
Этот масочно-чумовой режим,
что возник в округе задолго до,
круговой дистанцией одержим
и победной пляскою на плато,
повтореньем рьяным с акцентом на
сбереженье крови вакциной слёз,
что другие грянули времена,
но никто не верит сему всерьёз.
Это злая шутка и добрый знак,
что слова сливаются в тишину
и в смешных разборках, и в страшных снах,
где артикуляция на кону.
Кислород кончается как на грех,
но везёт дышать через не могу
правотой, разделанной под орех,
где об исцелении ни гу-гу.
И шустрит по здешним деленьям ртуть
к рубежу молчания лишь вперёд…
И как только выговоришь «забудь»,
так незабываемое и прёт.
* * *
РККА и следом ГОЭЛРО —
очередные буквы, буквы, бу…
И говорят, предание старо —
лишь мёртвый не видал его в гробу.
ОСОАВИАХИМ и Наркомпрос —
теперь лишь речевая чепуха…
Но букворяд столетье перерос
и в пепел не рассыпался пока.
И если ветер тешится навзрыд
по аббревиатурным берегам,
то пламя справедливости горит —
и шум воспламеняется, и гам.
НКВД, согласными храним,
негласных не чурается забот.
И столько горизонтов перед ним,
что все печали следуют в расход.
И попадают с прежней быстротой
слова под сокращения надёж —
финал эпохи, оттепель, застой,
ковидный сокрушительный падёж.
Из алфавита выделены на
здоровье и во славу без понтов
крутые и живые имена,
чтоб каждый был всегда на всё готов.
ВКП(б) гремит, как барабан,
ВСНХ вибрирует в груди,
покуда пролетарии всех стран
предполагают счастье впереди.
И распаляют песни о труде
тех, кто давал на музыку добро,
чтоб седина пылала в бороде
и метил бес в горючее ребро.
* * *
Духотою ночь полным-полна
по разломам августовской комы,
где литые звёзды и луна
непроглядной силою влекомы.
И на дне удушия видны
чёрные безбрежные глазницы,
будто у разломленной страны
никогда и не было границы.
Чумовая оптика жары
из-за недостатка кислорода
направляет свет в тартарары,
будто так задумала природа.
И морщины-трещины земли —
это вся её первооснова.
Расколи, а после раскали —
но не выжги яблока глазного.
Неподъёмный воздух разнеси
по созвездьям позднего забвенья,
чтобы на оптической оси
расцветали голые каменья.
* * *
Там зыбкий свет, и сизый дым, и горький смех.
И потолки четыре метра — чёрт-те что!
И бог забыт, и быт разделан под орех,
и тишина забавней цирка шапито.
Заштатный цирк, театр теней, потешный парк —
отметки призрачные в книжке трудовой…
И водосточных подземелий тяжкий пар —
в отчизне оттепель. И это не впервой.
И сигаретка в полчетвёртого утра.
И препирательство в постели о стихах
из непроглядного и манкого вчера,
по дури вызванного к жизни впопыхах.
Слова разбуженные хуже табака.
Октябрьский помнят витражи переворот.
Доходный дом хоть и повытерся слегка,
но постояльцев сто пудов переживёт.
На фильтре Marlboro помадная мазня
у эммигрантки из эпохи Art Nouveau…
«Подозреваю, что споткнёшься без меня —
на чёрной лестнице не видно ничего».
Да и в парадном ни черта не разглядишь —
лишь чертыхаться отбывающий силён.
И у подъезда историческая тишь
облагораживает мусорку и клён.
Вот-вот нагрянут цирковые времена,
и пуще прежнего забудутся стихи…
И станет вовсе сигарета не видна
в окне на третьем из-за всякой чепухи.
Вот потому и не пристало во дворе
с актёрской дурью оборачиваться вдруг,
как будто выигрыш даётся по игре,
как возвещал на репетиции худрук.