Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2022
Орлов Евгений Фридрихович — поэт, культуртрегер. Родился в 1960 году в Риге в семье актёров. Окончил филфак Латвийского университета. Организатор конкурсов «Кубок Балтии по русской поэзии» и «Чемпионат мира по русской поэзии». Победитель литературного конкурса, проведённого Союзом писателей Латвии и посольством России в Латвии (1998), лауреат конкурса имени Н.Гумилёва «Заблудившийся трамвай» (2004). Автор сборников стихов «Грамматика слуха» (Рига, 2006), «Эйяфьядлайёкюдль» (Рига, 2020). Живёт в Риге. В журнале «Дружба народов» печатается впервые.
Эпизоды
Бедуин пишет в Абу-Даби. Драма с песнями и танцами
(пишет)
не сусальным мёдом намазана
а ещё не сказать: в долгу
для какого такого праздника
я Тебя берегу?
вот казалось бы связь утрачена
перерезаны стремена
и пустынная однозначность
между нами проведена
как же в памяти всё устроено
на рефлексе ли по щелчку…
для всемирной какой истории
я Тебя берегу?
(поёт)
всё песок: и трава и любовь песок
запад кончится там где зачат восток
для всего на свете отмерен срок
бедуин всегда одинок
(продолжает писать)
или может быть этот скарб нести
с ощущением воровства —
порождение беспризорности
и непризнанного родства?
(танцует под «Болеро» Равеля)
пам
па-ра-ра-рам-пам-пам-пам-пам
парарам-парарам…
(снова пишет)
в Абу-Даби Твоём небоскрёбов тьма
от мечети Зайда исходит свет
для кочевника каждый дом тюрьма
но зато в ней есть интернет
(снова поёт)
всё песок: и трава и любовь песок
этот мир не сложен и не жесток
как последний примулы лепесток
бедуин всегда одинок
(пишет)
в Абу-Даби своем — на краю земли
между тем как поёшь и заснёшь
Ты зайдёшь посмотреть не умер ли
а окажется — умер всё ж
(танцует без музыки)
Прогулка с фотокамерой
в городе серо
в городе пахнет серой
чёртики веток сбросили шерсть
стали такими как есть
хочется крикнуть: слушайте! эй!
кто-нибудь жив кроме чертей?
тихо
на перекрёстке жёлтый колор
вклинил в сурьму светофор
дальше — офисных зданий квартал:
мрамор бетон металл
дальше
на тротуаре лужа и следом —
штрих от велосипеда
справа — проезжая часть а с краю
чётко: щёлки сливной решётки
щёлк!
славно…
и тут к тому же —
вспомнился ранний Кушнер:
«…таинственна ли жизнь ещё?
таинственна ещё…»
ритм шагов становится плавен —
выход к реке… камень
набережной фактурно волгл
(в каждом камне живёт глагол)
тихо
меж берегов уходящих вдаль
сонной стеной стоит вода
кадр не прост
каменный мост
прячет в тумане свой каменный хвост
вдруг — всплеск! и
звук оборвавшейся лески
слышу отчётливо: «Вот чёрт…»
значит в тумане — жизнь течёт:
щёлк!
Стоп-кадр
она играет трупы в сериалах
пластичная — но этого не видно
зато её божественные стопы
открыты для любителей земного
такие стопы! что там ваш анапест
к нему не прикоснёшься ты щекою
а здесь — почти младенческая кожа
нежнейшая как бархатный песок
отсюда и желанье режиссёров
снимать её почаще крупным планом
точнее не её а только стопы —
их лебединый профиль и анфас
и пальцы! выразительный арахис
немного узловатые но — в меру
о! эту меру взять бы Леонардо
да Винчи не дожил до наших дней
и вот она свисает с толстой ветки
иль пеною выносится на берег
иль найдена в каком-то скверном месте
сценарии не блещут новизной…
но стопы! изумительные стопы!
не верю прокричал бы станиславский
таких на этом свете быть не может!
а у неё как видите — нашлись!
и вот она в просторном павильоне
под простынёй — как камень неподвижна
исходит от неё античный холод
свисает бутафорский номерок…
* * *
звучит безоговорочное «снято»
помощник подставляет нумератор
под объектива чуткое стекло:
кадр 3-й дубль 11-й… хлоп!
киношный морг теперь пчелиный улей
она ещё лежит но первой пулей
влетает костюмер за простынёй —
он как и все торопится домой
потом гримёр как гонщик аккуратен
освободит её от трупных пятен
снабдив салфеткой: подотрёшь в паху
а я бегу прости меня бегу…
* * *
она любит просматривать фильмы в которых снималась
садится в огромное кресло
укутывается в плед
из-под которого торчат её розовые пятки
маленькие узкие стопы
сложены книжкой
о чём она?