Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2022
Дорогой Алексей!
В октябре 1945 года в Москве вышла научно-фантастическая повесть Сергея Беляева (не путать со знаменитым однофамильцем) — «Десятая планета».
«Двадцатого октября 1956 года, — так начиналась повесть, — к вечеру погода окончательно испортилась. Над зданиями Главного астрономического института нависли серые низкие облака…»
Двадцатого октября 1956 года! Ничего себе!
Книжка вышла в октябре 1945 года, действие ее происходило в октябре 1956 года, а мне в руки она попала в октябре 1958 года, то есть всего лишь через два года после событий, описанных в ней.
Помню свое ошеломление.
Для 1945 года (а Беляев, конечно, написал свою повесть раньше) 1956 год, описанный в книжке, был для ее героев самым настоящим будущим. А я книжку начал читать аж в 1958 году, значит (я это сразу просчитал), все, о чем в ней говорилось, для меня было уже прошлым. То есть сам я по отношению к героям (а к ним я тогда относился как к реальным людям) находился в будущем, в будущем! Я даже кинулся к окну, поскорее увидеть, что там изменилось. Вот, обнаружили герои повести еще одну, десятую, планету Солнечной системы, расположенную (по отношению к Земле) точно за нашим Солнцем, это еще ничего, это ладно, я вполне мог проморгать такое крупное научное открытие, ведь жил все-таки не в столице, а на небольшой железнодорожной станции Тайга (Кузбасс). Ну, двигалась открытая астрономами новая планета с той же скоростью, что Земля, то есть оставалась за нашим Солнцем, оставалась для нас невидимой, это тоже ладно. Но то, что советский академик Солнцев, оказывается, уже два года назад побывал на этой планете (с помощью специально построенного для такой экспедиции планетоплана), об этом я обязательно должен был слышать, ведь репродуктор на стене у нас никогда не выключался; но проморгал!
«Ряд приземистых, низких, как бы вросших в почву строений расстилался перед ним (перед академиком). Окна в переплетах тяжелых решеток зияли, словно глаза мертвецов. У ближайшего строения стоял низколобый человекообразный маньяк. Он был тяжел и неподвижен, как изваяние. Он держал в поросших шерстью передних лапах странный длинный предмет с острием на конце…»
Такого вот типа увидел академик Солнцев на десятой планете.
Ну, это тоже ладно. Кого не встретишь на других планетах: от жукоглазых до поросших шерстью! Ученые к такому привычны. В монографии палеонтолога Алексея Петровича Быстрова («Прошлое, настоящее, будущее человека», Л., Медгиз, 1957) я уже читал о том, как отнеслись его коллеги к первым находкам костей одного из наших общих предков — неандертальца. Р.Вагнер был совершенно уверен, что найденные обломки принадлежат черепу древнего голландца. Прунер-Бей находил в ней (в черепной крышке) признаки кельта. Хами утверждал, что не раз встречал на улицах Брюсселя людей, черепа которых нисколько не отличались от неандертальского. Мейер считал, что найденный обломок черепа принадлежит простому русскому солдату из монголов: в 1814 году при преследовании одного из наполеоновских отрядов он, видимо, был ранен, заполз в пещеру и там умер. А знаменитый Вирхов опытными своими глазами разглядел в неандертальском черепе остаточные следы рахита (болезни, конечно). Так что ничуть не удивило меня появление в повести Сергея Беляева какого-то инопланетного низколобого человекообразного существа. Мы слишком хорошо помнили войну, мы еще чувствовали ее тяжелое дыхание. Появление (в книжке) из каких-то кирпичных бараков изможденных, измученных, явно подневольных людей меня тоже нисколько не удивило…
К счастью, и на десятой, совсем недавно открытой планете в долгой и страшной войне победили (как и у нас на Земле) не низколобые маньяки с палками, а те сильные прямые люди, что освобождали мир от всяких насильников и теперь собирались строить счастливую свободную жизнь. «Вот, взгляните, — восклицал один из героев повести, — как облагораживает творческий самоотверженный труд!»
И академик Солнцев взглянул и увидел дикие, еще не освоенные пространства.
И увидел, как красивые сильные люди очищают замусоренные войной поля, радостно возводят величественные здания. А в них, в этих величественных зданиях — просторные светлые залы, наполненные умными гудящими машинами, и знающие светлые люди — сосредоточенные и серьезные.
Преображенный мир! Мир, в котором будущее уже наступило.
Но когда это произошло?
Как вообще наступает будущее?
Планетоплан академика Солнцева добрался до десятой планеты нашей Солнечной системы в 1956 году, а я читал книгу Сергея Беляева в 1958-ом, то есть (повторюсь) через два года после уже описанных в ней событий!
Значит, я уже в будущем?!
Значит, я уже целых два года живу в будущем?!
Ну да, так получалось. Но где описанные Сергеем Беляевым чудесные высотные здания? Где невероятная, необыкновенная, фантастическая техника? Где красивые творческие веселые люди с высокими устремлениями? Вон за окном знакомая узкая улица в грязных лужах, деревянные тротуары, усталые люди в ватниках и серых плащах. Дождь сеет, листья опали. Перед «Продмагом» очередь за хлебом.
Неужели это и есть наше (мое) будущее?
Я прекрасно знал всех соседей по улице Телеграфной: кочегары, плотники, конюхи, возчики, сцепщики, сторожа да просто разнорабочие, ни одного не было в Тайге астронома или палеонтолога. По праздникам пели знакомые песни, распивали сваренную брагу, обсуждали повышение цен. Да, конечно, говорили и о будущем: вот, кстати, обещали завезти каменный уголь к школе; вот, кстати, на редких уличных тумбах появились афиши новых фильмов. Все помню. «Атаман Кодр», «Андрейка», «Военная тайна», «Возвращение на Землю». Первые три понятно: тридцатые годы девятнадцатого века (конюх-молдаванин Тодор полюбил горничную своего барина); июльские дни 1917 года в Петрограде (метания героев, выбор нового); предвоенные годы (девушка Натка мечтает стать капитаном, вещь при новом строе вполне возможная). Четвертого фильма я особенно ждал: «Возвращение на Землю». В афише коротко было сказано, что молодой чабан Ермек Жакипов, мечтавший (как и я) о путешествии в космос, бросил свою отару и уехал в город. Он готов к любым трудностям, он готов выполнить любое задание, и я верил, что он вернется в конце концов не к надоевшей своей отаре, а на нашу прекрасную Землю — землю будущего.
Конюхи, кочегары, сцепщики, грузчики, пастухи окружали нас.
Будущее манило, но никак не наступало. Дождик моросил над дымными станциями. Засыпали гравием дорогу, отремонтировали клуб им.Ленина, открыли несколько новых магазинов, даже книжный! Да и как иначе? Ведь мы, если верить писателю Сергею Беляеву, уже побывали на другой планете!
Так что же это такое — будущее?
Мы задыхаемся, ждем его. Вот-вот наступит.
Вот-вот, совсем скоро исчезнут очереди в магазинах, появятся в достаточном количестве хлеб, мясо, яблоки, книги. В огородах все будет расти, как в Африке. Каменный уголь (единственный экземпляр естественной каменной книги прошлого) не будут больше сжигать в топках электростанций; это же все равно что топить печи бесценными историческими документами. Даже монтер Галкин перестанет обрезать электрические провода за скопившуюся (ну нечем платить!) неуплату.
Все ждут будущего. Обсуждают, спорят.
Впрочем, много информации — тоже вредно.
Что же оно такое, наше будущее? Можно ли понять и приблизить то, о чем мы даже ясного представления не имеем? Писатель и философ Станислав Лем, например, прямо утверждал, что будущее непредсказуемо. «Наши попытки, — писал он, — предсказать будущее напоминают попытки предвидеть развитие сложных шахматных партий. Причем шахматы, с которыми мы имеем дело, таковы, что игрок в любой момент может — вместо того, чтобы сделать следующий ход, выхватить из кармана нож, палку или разбить доску о голову партнера, если по какой-либо причине сочтет это нужным».
Не слишком оптимистично, правда?
У Андрея Платонова (в романе «Чевенгур») будущее мягче.
«Организуем фонтаны, землю в сухой год намочим, бабы гусей заведут, будут у всех перо и пух, — цветущее дело!» Чтобы сразу и окончательно организовать такой чудесный и простой коммунизм, такое простое и чудесное в сущности будущее, строители Платонова просто ложатся на пол в своем нищем деревянном бараке. Зачем работать, к чему тратить силы? Ведь работа — это уступка уничтоженному капитализму, работа производит продукт, а продукт напрямую приводит к эксплуатации. «Коммунизм придет сам. Если в Чевенгуре нет никого, кроме пролетариев, — больше нечему быть».
К сожалению, будущее медлит.
К сожалению, мы живем в непредсказуемом мире.
Стивен Хокинг, физик, считал: мы вообще живем в искаженной реальности. «Невозможно познать истинную природу реальности: мы считаем, что четко представляем себе окружающий мир, но, говоря метафорически, мы обречены всю жизнь провести в некоем аквариуме, так как возможности нашего тела не дают нам шансов выбраться из него».
У пророков тоже свой взгляд на будущее.
Взгляд волнующий, тревожный, это вам не полет на десятую планету.
«Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется…»
Но как узнать о приходе будущего?
Может, по уже выстроенным небоскребам, по новым и новым достижениям новейших технологий? Может (а почему нет?), по похоронам? Все вокруг нас находится как бы в неустойчивом равновесии. Непрерывное появление новых особенностей у различных живых видов меняет мир. Одни уходят, должны уйти, другие приходят, свято место пусто не бывает. Или о будущем с уверенностью можно сказать только то, что оно все равно наступит? А раз наступит, раз это так определено, то и думать, мечтать не нужно, будем ждать, смотреть кино про чабана, который никогда не полетит в космос. Вот, кстати, еще один вопрос: потрясающие храмы майя, города шумеров, пирамиды египтян и прочее, и прочее — все это было их будущим?
Уже цитировавшийся мною палеонтолог А.П.Быстров писал в своей знаменитой монографии: «С абстрактно-философской точки зрения, настоящее — это мгновение, не имеющее длительности во времени и отделяющее прошлое от будущего; настоящее — это передвигающаяся граница между прошлым и будущим; настоящее — это никогда не останавливающийся процесс превращения будущего в прошлое. Таким образом, настоящее — не период, а только крайне короткая фаза, длительность которой по существу равна нулю, словом, настоящее как период не существует».
Но разве мы не живем в настоящем? Разве мы ощущаем настоящее только как краткое мгновение? Разве не бесчисленный ряд событий определяет для нас вскипающее вокруг нас настоящее? При этом — длительное, очень длительное, хотя и достаточно неопределенное.
Ладно. Еще аргумент.
Будущее невозможно без технологий.
Приняли. Мечтаем. Смартфоны, цифры, скорости.
Мы все те же, но смартфон (будущее) делает нас иными.
Но мы ведь мечтали о чем-то совсем ином. Искусство, наука, философия должны были украсить настоящее, неуклонно обращающееся в будущее. Сама мораль человеческая должна была совершенствоваться. А люди со смартфонами в руках ведут себя не совсем так, как нам хотелось. Они не отрывают глаз от своих смартфонов. Они все время чего-то ждут. Снова будущего?
Да, мы создали виртуальный мир. Живем внутри ноосферы. Но блуждание по интернету по сути такая же безмозглая идея, как постоянное переключение каналов. Не мной сказано, но поддерживаю. Благодаря многочисленным техническим достижениям, мы не только облегчили себе быт, но одновременно чудовищно умножили обман и преувеличения, сузили свои интересы. Разрастающееся постоянно вранье во всех сферах прямо направлено против любопытства, против узнавания нового, то есть против того, что сделало нас Человеком. Действительно. Зачем читать книги, спорить, искать, думать о морали, если будущее никуда не денется (вспомните героев «Чевенгура»)? Будущее неизбежно. Так что будем жить, пользоваться очаровывающей нас техникой, пусть работает искусственный разум, пусть даже деторождением займутся новые технологии.
Ах, мы мечтали о чем-то другом! Ничего. Привыкнете.
Ведь вы уже в будущем… после того, своего, личного, несбывшегося… Что ж… Когда разваливается общество, появляются самые разные «свободные» личности… как огненные пионы в запущенных садах…
Утром в зеркале вижу свое лицо.
Обыкновенное лицо, лицо человека.
Нас таких много. Одни до сих пор милы, к другим остыл.
Давно когда-то, в юности, позировал художнику Саше Шурицу. Деревянный барак в новосибирской Каменке, начатая бутылка водки. Строгое предупреждение: «Не увлекайся, а то выражение глаз меняется». Нелегкие времена, прекрасные времена. Ведь мы же не просто писали портреты, не просто сочиняли интересные книжки, мы ждали будущего.
Саши нет.
По утрам вижу свое лицо в зеркале.
Всматриваюсь. Ведь созданы по образу и подобию Его.
Всегда со вниманием вглядывался и вглядываюсь в бесчисленные портреты — в Третьяковке, в Эрмитаже, в Цвингере, Лувре, в Метрополитен-музее. Увидеть, угадать божественное. Это мне Сергей Александрович Снегов (его тоже давно нет с нами) так написал однажды. «Я уверен, что в человеке заложено нечто высшее, он воистину феномен — в нем нечто божественное. Думаю, он венчает эксперимент природы — либо неведомых нам инженеров — смысл которого в реальном воплощении не мифов, а божественности. Энгельс писал, что человек — выражение имманентной потребности самопознания самой природы и что, если он погибнет, то в ином времени, в иной форме природа рано или поздно вновь породит столь нужный ей орган самопознания. Это ли не божественность?» А дальше странное. «Быть прекрасным — вовсе не главная акциденция божества».
А будущее?
Как быть с будущим?
Там все неясно, как в ночном окне.
Путь человека к своему лицу — в будущее — от первых рыб, от первых земноводных, ящеров, млекопитающих был далек? Как воспринимала первая птица свой неожиданный новый облик, ведь она только что была тяжелым археоптериксом. Только ли это вот так называемое быстротекущее время превращает нас в наше нынешнее подобие, и что (из будущего) уже сейчас можно увидеть в наших изношенных, но всегда любопытствующих прекрасных лицах?
Ладно, гляжу в окно.
Неужели мы уже в будущем?
И если там за окном уже действительно будущее, то где же все то, о чем мы десятилетиями мечтали, писали, о чем спорили, за что убивали и спасали друг друга, где оно, будущее, которое приходит и приходит, сразу так же неуклонно превращаясь в прошлое? Неужели прав Быстров? «Настоящее — это мгновение, не имеющее длительности во времени и отделяющее прошлое от будущего; настоящее — это передвигающаяся граница между прошлым и будущим; настоящее — это никогда не останавливающийся процесс превращения будущего в прошлое»? Как на все это смотрят высшие (как бы их ни называли) силы, имеющие (или могущие иметь) прямое отношение к нашему будущему? Даже Бог подчиняется принципу неопределенности и не может знать одновременно положение и скорость частицы, утверждал Стивен Хокинг.
А Вы, Алексей, что об этом думаете?