Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2022
Главная книга моего детства стояла на одной из полок в кабинете отца: мне приходилось подставлять стул, чтобы до нее добраться, и прикладывать усилие, чтобы высвободить из ряда тесно составленных томов. Она была крупного формата, такие раньше называли — альбом. Обложка глянцевая, в целлофане, который по идее должен был плотно облегать переплет, но не облегал, и по всей поверхности бежала небольшая рябь, как по воде. Мне это почему-то очень нравилось. Интересно, что я ни разу не задумывалась в те годы о том, кто написал эту книгу — а написал ее американский филолог Франклин Фолсом. Появление такой книги в библиотеке моих родителей, советских ученых-лингвистов, было вполне логичным.
Называлась она просто — «Книга о языке». И написана была очень просто, понятно, и в ней было много картинок, сделанных разными художниками — возможно, что книга предназначалась как раз таки для любознательных детей, хотя читали ее и взрослые. Сейчас таких изданий — пруд пруди: отечественные и переводные, щедро проиллюстрированные, толстые и тонкие, дорогие и дешевые, глаза разбегаются, цены зашкаливают… В моем детстве была только одна такая книга — и я испытывала от нее самую настоящую зависимость. Мне очень нравились рассказы Фолсома о том, как люди научились разговаривать — и как они делали это до появления языков. О том, как они общаются теперь, если не могут использовать голос. Именно из этой книги я узнала о слепоглухонемой Елене Келлер, и она поразила меня. Благодаря «Книге о языке» я научилась считать до десяти по-японски, узнала, что французы, когда чихают, говорят «атшуэн», а не «апчхи», и навсегда запомнила дерево на одном из разворотов — листья разных языков крепились к веточкам общих групп.
Некоторые абзацы из «Книги о языке» я помню до сих пор наизусть:
«РУССКИЕ, АНГЛИЧАНЕ, АМЕРИКАНЦЫ в качестве приветственного жеста пожимают друг другу руки; КИТАЕЦ в прежние времена, встречая друга, пожимал руку себе самому; ЛАПЛАНДЦЫ трутся носами; МОЛОДОЙ АМЕРИКАНЕЦ приветствует приятеля, хлопая его по спине; ЛАТИНОАМЕРИКАНЦЫ обнимаются; ФРАНЦУЗЫ целуют друг друга в щеку; ВОЕННЫЕ отдают честь; САМОАНЦЫ обнюхивают друг друга».
В общем, я любила «Книгу о языке», как живого человека, — и, кто знает, возможно отчасти благодаря ей стала тем, кто я есть.
Перечитывая ее сейчас, я ощутила вполне ожидаемую светлую грусть — обычную для тех, кто вернулся в мир своего детства.
Но сегодня я думаю еще и вот о чем. Почему мы так чудесно владеем самыми изощренными способами донесения информации, почему так складно говорим и мощно формулируем, но при этом понимаем друг друга хуже наших предков, не имевших письменности, не знавших грамматики и риторики?..
А Франклин Фолсом заканчивает свою книгу такими словами: «Язык — это нечто всеобщее. И самое человеческое, что есть на свете».