Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2022
Дмитрий Артис (псевдоним; наст. имя — Краснов-Немарский Дмитрий Юрьевич) — поэт, драматург, переводчик, литературный критик. Родился в 1973 году в г.Королёв Московской области. Окончил Российскую академию театрального искусства и Литературный институт им.А.М.Горького. Автор четырех книг стихотворений, среди них «Мелкотемье» (СПб., 2019). Живёт в Москве.
* * *
Если праздник, то счастье приходит звеня,
бубенец да гармошка полночи.
Запевала родня, посмотрев на меня
«…и закрыл свои карие очи».
Я — мальчишка, наверное, лет четырёх,
беспросветно улыбчив и прочен…
Но меня окрестила родня «кабысдох»,
напевая про карие очи.
Безотцовщина, много ли проку с меня,
если выживу, буду порочен.
Только я на беду был живее огня,
не закрыл свои карие очи.
Время делает шаг на полвека вперёд,
из родни никого не осталось.
Мои карие очи взяла в оборот
под гармошку унылая старость.
Если праздник, то счастье уже не звенит,
бубенец, будто бубен, клокочет,
но боец пожилой, уходящий в зенит,
снова держит открытыми очи.
* * *
Блажен погибающий в первом бою,
с собой даже мухи не взявший.
Я родину самозабвенно люблю,
как полную грудь комиссарши.
На плечи закинув ручной пулемёт,
оправлю на кителе складки.
Куда комиссарша меня позовёт,
туда и пойду без оглядки.
Посажено солнце на маковку дня,
гудит, как встревоженный улей.
В открытом бою не уйти от меня
прицельно метнувшейся пуле.
Солдат из меня по всему никакой —
высокие берцы на замше,
зато, погибая, прикрою собой,
как родину, грудь комиссарши.
* * *
Жить захочешь,
выживешь, прорастёшь травой
на полянке выжженной миром и войной.
Даже если обухом перебить хребет,
вытянешься облаком и пойдешь на свет.
За горой какой-нибудь встанешь отдохнуть,
оседлаешь коника и продолжишь путь.
Хоть сады возделывай, можно жить кругом:
тут посадишь дерево, там построишь дом,
и закружат около дома налегке
сталинские соколы в чёрном воронке.
* * *
Со всех сторон предатели,
кругом одни враги…
Сто лет стоят у матери
в прихожей сапоги.
Отцовские, как новые,
с калошами рядком,
подошвы коронованы
железным каблуком.
На старте, что на финише, —
один потенциал.
Я раньше, даже выпивший,
сапог не надевал.
Отечества и отчества
ни разу не сменил.
Отец мой вроде плотничал
и пчёлок разводил.
У горизонта пасмурно.
Мне издали видать
разграбленную пасеку
и вражескую рать.
Играть судьбе изломанной
в бездомного щенка.
Горит, как зацелована
предателем, щека.
И жизнь ещё не прожита,
не набраны долги,
но я иду в прихожую
примерить сапоги.
* * *
У детей на историю
собственный взгляд,
они лучше нас понимают,
о чём говорят.
Вот и мой малолетний сын
словами вселенную грузит,
рассказывая о тех,
кто жил в Советском Союзе.
Взяв меня за руку,
водит по площадям
и говорит без умолку,
уши мои не щадя:
– Советские люди были
такими большими,
что не могли поместиться
в обычной машине,
поэтому чаще
ходили пешком:
когда на Берлин, а когда
за парным молоком.
Улыбались друг другу,
будто ничто не тревожит,
и были они, представь себе,
на памятники похожи.
А ещё советские люди
были умнее всех,
знания помогали
раскалывать грецкий орех.
Возьмут его в руки, бывало,
и даже не будут стараться,
орех разлетится сам
на тысячу электростанций.
Советские люди были
сильнее индийских слонов,
могли на субботниках брёвна
подкидывать до облаков,
и если детей обижали
свирепые бабайки,
то рвали советские люди
свирепых бабаек на майки.
Слушаю и удивляюсь,
вопрос возникает один:
откуда так много знает
мой малолетний сын?
Я ведь ему не рассказывал,
но память моя бородата,
точно помню, что были
такие люди когда-то.
* * *
Прилетела сойка,
села на забор
и сказала:
— Сколько
у тебя забот!
Встать
с утра пораньше,
выбежать во двор
и глаза таращить
на кривой забор.
Угадала сойка
все мои дела,
подмигнула
ой как,
будто поняла:
не в упорных спорах
с жизнью на кону —
ищут на заборах
и-сти-ну.