Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2022
У Театра.DOC — новая площадка, называется красиво: DOC.indastrial. И, действительно, вторая площадка самого известного московского театра, занимающегося современностью, пьесами молодых драматургов, написанных в жанре «вербатим», то есть документальными пьесами, созданными на основе интервью и «полевых исследований», появилась в одном из самых старых московских фабрично-заводских районов, возле «Авиамоторной». Кругом — трубы ТЭЦ, наскоро переделанные фасады старых московских заводов, превратившихся в «бизнес-центры», заправки, электрички, куда-то спешащая толпа.
И совершенно логично, что спектакль «Что вы делали вчера вечером?», по пьесе Дмитрия Данилова, им же самим (в соавторстве с Верой Дровениковой) и поставленный, нашел своего первого зрителя на этой площадке. В самом сердце не парадной, не гламурной, не розовощекой Москвы — а там, где люди просто живут, и порой довольно тяжело.
Собственно, эти люди — «люди толпы», незаметные, простые, усталые, лишенные страстей и великих замыслов, по классическому определению политической социологии, «молчаливое большинство» — это и есть вечные герои прозы и драматургии Данилова. И двух коротких пьес, сделавших его знаменитым в театральном мире, «Человек из Подольска», «Серёжа очень тупой», и его романов, и рассказов.
В последней большой прозе Данилова — «Саша, привет!» — такой «герой из толпы», представитель молчаливого большинства стал участником жуткого социального эксперимента. Вот как описал этот эксперимент критик Николай Александров на страницах «Дружбы народов» (2022, № 6): «Гуманным правосудием Российской Республики Сергей Петрович Фролов за совершенное преступление приговорен к смертной казни. Приговор будет приводиться в исполнение на Комбинате Исполнения Наказаний. Здесь заключенный находится в достаточно комфортных условиях: не камера, а гостиничный номер, телевизор, компьютер, телефон, интернет, хорошее питание. Сад. День исполнения приговора не известен. Но однажды, по дороге на утреннюю прогулку, заключенного должен расстрелять пулемет по имени Саша. “Вас каждый день будут выводить на прогулку, в один из разов сработает автоматический пулемёт и расстреляет вас. Может сработать на пятый день, может через тридцать лет. Как повезёт”.
Как замечательно это “в один из разов”!
…Все буднично, доброжелательно, вежливо, в меру бюрократично: возьмите талончик, заполните формуляр, не хотите ли кофе, чаю — или коньяк? — пройдите собеседование».
Страшная сказка, проникающая в самую что ни на есть будничную, стертую, «малоинтересную» реальность — это, собственно, фундамент, опора, на которой держится и строится художественный мир Дмитрия Данилова. Некий допуск, некое «окно возможностей», уводящие нас из этой тяжелой рутины — в мистические сны о повседневности. О чем, вообще говоря, эти сны? О том, что за опостылевшим, обрыдшим «массовому человеку» фасадом стандартизированной жизни, за этой унылой поденщиной и рутиной прячется что-то огромное, неведомое у жуткое. И смотрит на нас со зловещей ухмылкой.
Помню, когда я пришел в маленький подвальчик театра «Практика» и увидел «Человек из Подольска» и «Серёжа очень тупой», я был поражен фантазией автора: полицейские, которые задерживают, мучают и пугают неведомого Серёжу за то лишь, что он не может красиво рассказать о родном Подольске, о том, чем ему интересен и дорог этот город, три странных электрика, которые приходят, но никуда не уходят, хотя хозяин квартиры пытается от них не избавиться, пока не понимает, что они пришли не к нему, а за ним — ну, это надо не просто придумать, нет. Надо почувствовать весь кошмар нашей повседневности, чтобы это написать.
Данилов достигает этого эффекта с помощью своего метода фиксации, детализации окружающего; детализации настолько мелкой, подробной и фиксации настолько «автоматической», тотальной — что действительно становится страшно от самого этого перечисления.
«Мы видим, как Серёжа идёт по пешеходной дорожке к дому, идёт по тротуару вдоль дома, подходит к подъезду. Дом обычный, современный, многоэтажный, не элитный, не бизнес-класса, но и не старый, брежневский или хрущёвский, просто относительно современный московский многоэтажный дом, серии П3, или КОПЭ, или П44Т, что-то примерно такое. Этажей в доме много — ну да, он же многоэтажный. Серёжа подходит к подъезду, прикладывает к круглой штучке на железной двери круглую штучку на связке своих ключей, раздаётся писк, Серёжа открывает дверь, входит в подъезд, здравствуйте, Наталья Семёновна, Наталья Семёновна величественно кивает, Серёжа идёт к лифту, вызывает лифт, ждёт, лифт подъезжает, Серёжа входит в лифт, нажимает кнопку своего этажа, лифт начинает движение.
Лифт движется долго, долго, очень долго.
Лифт движется, движется.
Лифт всё движется, Серёжа неподвижно находится в лифте…»
Вот привычный Данилов, причем заранее предупреждающий нас, что мы должны читать роман как «киносценарий», то есть пытаться увидеть то, что происходит, хотя на самом деле это, конечно, никакой не сценарий (хотя кино, поставленное по этому тексту, может быть и гениальным) — нет, это именно проза, в которой ярчайший абсурд должен прорастать сквозь самую серую обыденность.
Но в том, что драматург, писатель, а теперь уже режиссер Дмитрий Данилов сделал вместе с Театром.DOC — все немножко сдвинуто, все немножко не так, как обычно, все не похоже ни на «Человека из Подольска», ни на «Саша, привет!», ни на другие его вещи.
…Актер и актриса (на премьере, где был я, играли Коля Ноекёльн и Алексей Губкин) сидят в обычных офисных креслах на колесиках и медленно-медленно двигаются по кругу. На руках у них текст — вроде бы обычная театральная «читка». Читка пьесы «вербатим». «Что вы делали вчера вечером?» — ее герой с одним и тем же идиотским вопросом подходит к прохожим на обычной московской улице, в густой толпе идущих от метро. Зачем ему это надо? «Для театра? А что же это за театр такой?»
Документ, фиксация, интервью для театра — но странный документ и странные интервью. В бесконечном кружении этих кресел на колесиках, которое превращается само по себе в психологическую пытку, испытание, гипноз, в «стертости», «банальности» ответов на абсурдный вопрос — вдруг возникает некое зеркало.
Во всех прежних вещах Данилова сама реальность — жуткие полицейские, электрики с того света, адские бюрократические процедуры в последнем романе — набрасывалась на «нормального» героя. Молодого, чувствующего, похожего на зрителя и читателя. Он недоумевал (поначалу), расстраивался, впадал в депрессию и истерику, но он в любом случае был жертвой этих странных бесов, живущих внутри нашего постсоветского, модернизированного не лучшим образом мира. Жертвой этой жуткой мистики, прячущейся внутри банальности.
В спектакле «Что вы делали вчера вечером?» получилось ровно наоборот.
Сам герой набрасывается на реальность.
Он сам ее допрашивает и мучает. Он сам хочет получить какой-то ответ.
Поначалу кажется, что это действительно «вербатим», интервью, взятые и записанные на улице. Но потом ты понимаешь — скорее всего это не так. Ответы банальны и пусты, социальные маски слишком привычны, реакции трафаретны, диалога почти никакого нет, тоска и бесконечная грусть — герой Данилова, который ходит и задает пустой, в общем, вопрос, глядится в это зеркало, пытаясь понять, чего же он хочет добиться от этих людей? Понять самого себя. Это зеркало, которое само смотрит в зеркало — такой бесконечный коридор пустоты.
Бандит, полицейский, пенсионер в деменции, пенсионерка, которая давно и с концами погрузилась в телевизор, женщина с «фантазиями» (но такими, от которых сразу хочется убежать, поскольку и они бесконечно банальны), и женщина, которую безумно жалко из-за ее бедности, усталости, отчаяния, алкоголичка и довольный собой молодой «инноватор» — вот оно, «молчаливое большинство», которое Данилов нарисовал очень простыми, очень схематичными штрихами. И когда возникает этот хор голосов, эта симфония пустоты — ты вдруг понимаешь, ради чего герой пьесы ходит и спрашивает.
Он пытается понять, о чем же все-таки говорит «молчаливое большинство». Ну, или о чем оно молчит.
В упорстве героя, который задает бессмысленный вопрос, в его готовности претерпеть за то, чтобы опять его задать, в его отчаянном героизме расковырять, нарушить эту гладкую пустоту, мы ощущаем, что здесь-то и есть главное. Главное, ради чего все это и задумано.
…Вся нынешняя реальность — потребительская, культурная, информационная, социально-политическая — в конце концов, выстроена в расчете на этих людей, на «маленького человека», на «молчаливое большинство». Это очевидная вещь, это не нужно доказывать — достаточно включить телевизор, посмотреть наружную рекламу, послушать в такси любое радио, просто пройтись по улицам.
Ну и рано или поздно возникает вопрос: а кто же эти люди, что же у них «внутри», способны ли они в принципе переживать и рефлексировать?
Спектакль, способный даже просто задать этот вопрос — о пустоте и смысле пустоты, — это, конечно, громадный шаг вперед и для всего современного театра, и для писателя и драматурга Дмитрия Данилова.
Эта своего рода «атака на пустоту», пожалуй, в нынешней реальности дорогого стоит. Отчаянная, героическая и немного донкихотская попытка.
Мне кажется, что такие экспериментальные и лабораторные театры, как DOC, — они, конечно, сейчас в лидерах по осмыслению нашей жизни. И я бы именно в их работе сегодня искал ответы на вопросы о нашем будущем.