Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2021
Волосюк Иван Иванович — поэт, литературный критик. Родился в 1983 году в городе Дзержинске Донецкой области. Окончил филологический факультет Донецкого национального университета. Публикации в журналах «Дружба народов», «Знамя», Юность» и др. Участник Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья. Дипломант XVII Международного литературного Волошинского конкурса. Живет в Подмосковье.
* * *
Человек державой съеден,
брошен под ноги судьбе,
балалайки и медведи
на его живут горбе.
За его душой наружка
смотрит синей красотой,
речь его — смешной Петрушка
или, может, несмешной.
В остальном больное тело
заберёт военкомат,
чтобы музыка звенела,
как невидимый собрат.
Как неведомый защитник,
тихий ангел лёгких нот.
Этот день тебе засчитан,
новый сразу настаёт.
* * *
За что согласился в нездешнем краю
шагать балалаечным строем?
Ушёл из страны, потому что люблю
величье её никакое.
Изнеженный ум захотел тетивы,
а лука ему не берите.
Но шапка побольше моей головы,
зачем мне тогда ленинградские львы
и злое стекло Moscow sity?
Он эти богатства вражине снесёт,
закусит тушёнкой трофейной.
Кто был человеком, тот вряд ли поймёт
масштабы тропы муравейной.
Отсюда такие открыты виды,
где мы копошимся у края.
Да, будут слова — но они не слышны,
да, будут стихи — но они сочтены,
не больше, не меньше — я знаю.
* * *
…сердце просит музыки вдвойне
В.И.Лебедев-Кумач
Там спросили меня: не видал ли мужей киммерийских
в той степи, где всегдашний туман расстилается низко?
Я смотрел в темноту. Оставался последний блокпост,
но опять я не знаю ответа на вечный вопрос:
что КамАЗы везут: соболей или беличьи шкурки?
Пробивая строку, лишний гласный застрял в штукатурке.
Там воитель, перстом указав на задымленный юг,
всё хотел разузнать, кто живёт в этом диком краю,
где фугасный анапест, хорей с обеднённым ураном.
Кто на ощупь идёт и губами касается крана,
кто прикинулся мёртвым, чьё тело лежит на земле,
сам теперь вещество, но поэзии просит вдвойне?
Плоть — космический мусор, ошмётки взорвавшихся звёзд,
не смотри в микроскоп, ничего не увидишь от слёз.
* * *
В бесплатном поезде пора
лететь, куда глаза,
там будет в августе жара
и в феврале всегда.
Где Виктор Цой троллейбус пел,
Высоцкий пел дурдом,
я злым молчанием смотрел
и жил иным трудом.
Но с нашей улицы, как снег,
убрали таксофон,
он был мне правом на побег,
но после отменён.
Осталось космосом дышать,
что русский, что еврей,
и тонким телом не мешать
закрытию дверей.
* * *
Маленький мальчик по полю гулял,
он анархист, экстремист и вандал,
смотрит свои запрещённые сны,
носит ботинки большой глубины.
Мальчику русские птицы поют,
лысину сверху его узнают.
Думают пташки: не может придурок
в городе места найти для прогулок.
Так продолжалось не год и не два,
мальчик забыл человечьи слова,
вот он идёт и щебечет, как встарь,
чижиков мелких нехитрый букварь.
«Чу!» — это пробует голос пока он,
«Фьить!» — обретает звучание в рост.
Скоро всё кончится, думай о малом,
пой этот мир, задыхаясь от слёз.