Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2020
Впервые в жизни собираясь в Алма-Ату, я задавала себе вопрос: а существует ли сегодня в Казахстане полноценная молодая русская поэзия? Конкурентоспособная, разнообразная, развивающаяся, со своими лидерами и направлениями — и в то же время открытая влиянию извне? Теперь с уверенностью могу сказать: да, существует. Надеюсь, подтверждением этому послужит небольшая публикация участников семинара, которым я руководила.
Аман Рахметов — романтик, философ. Каждое его стихотворение — это эксперимент в рамках силлабо-тонической системы, убедительно доказывающий, что она по-прежнему неисчерпаема. Виктория Русакова, напротив, сторонница свободного стиха, который естественно сочетается с ее резкими суждениями и трагическими, как правило, социальными сюжетами. А стихи Ирины Гумыркиной запоминаются, в первую очередь, особой интонацией, мелодией, без которой трудно представима лирическая поэзия.
Анна Гедымин
Аман Рахметов — поэт, прозаик. Родился в 1995 году в Уральске. Автор поэтического сборника «Почти» (Воронеж, 2019). Живет в г. Шимкент (Казахстан). В журнале «Дружба народов» печатается впервые.
* * *
Живые любят. Мёртвые молчат.
Цветы и камни —
камни неподвижны.
Чужая смерть, как бабочка с плеча
срывается. Я собственную вижу.
Бросаю тень на камни и цветы,
тень застревает в запахе,
и солнце
зевает медленно от пустоты
своей. Я ухожу. Тень остаётся.
* * *
Я разучился греть пещеру
и рисовать вчерашний день,
а тень твою не удаётся.
Я разучился греть планету
и рисовать вчерашний день,
а тень твою не удаётся.
Я изучаю свойство солнца:
мне интересно, что внутри.
Наверно, холодно и пусто.
Последний язычник
Как рассказать, что нас не существует,
и стоит ли рассказывать о нас,
когда дожди,
незрячие в июле,
имеют два зрачка на один глаз?
Невидимое натяженье дней,
как инструмент волшебного безумья…
Мы — память
виноградная изюма
за длинными прилавками дождей.
Так вспоминай нас пальцем по стеклу,
вспотевшему от лёгкого дыхания,
как лучник
выпущенную стрелу
в худые облака-воспоминания.
Русакова Виктория — журналист, поэт. Родилась в 1996 году в Алматы. Училась на факультете журналистики Казахского национального университета им. аль-Фараби. Участница форума молодых писателей «Липки». Стихи публиковались в альманахе «Литературная Алма-Ата». Живет в Алматы. В журнале «Дружба народов» печатается впервые.
Родина-мать
когда у родины нет молока
тебя кормят смесью
из коммунизма-капитализма-национальной идеи
три раза в день
а ты
хочешь не кумыса или айрана или шубата
молока из груди материнской
но она больна
вместо мастэктомии родине сделали маммопластику
соски вновь торчат
как тысяча один год назад
внутри
по-прежнему пусто
* * *
папа приносит чужие пожары в семью
папа говорит дыма без огня не бывает
папа хочет уснуть
не проснуться
но каждый раз просыпается
папа в душе художник
мама его холст
кулаки его кисти
сила его краска
потом одеялко поправляет
спи говорит
куколка моя
* * *
приходится читать чужие письма
отправленные пятьдесят лет назад на этот адрес
когда моя квартира была не моей
но она была любовь
доказательства лежат в ящике письменного стола
я написал это стихотворение сам
тебе
не знаю когда мы встретимся
но помню
тебя
на память фотокарточка
снято в феврале
я третий справа
узнала?
остаются только
слова
вспомнить не пытайся
не пытайся забыть
каждый февраль
остаётся только любовь
Гумыркина Ирина — поэт, журналист, редактор. Родилась в 1987 году в Зыряновске (Казахстан). Стихи публиковались в журналах «Звезда», «Плавучий мост», «Простор» и др.
В журнале «Дружба народов» печатается впервые.
* * *
С проводов срывается птичья стая,
В небесах становится многоточием.
Сколько длится путь до конца и края,
Где любовь — нежна и видна воочию,
Где в садах цветущих трава — по пояс?
Вот упасть в неё бы и затеряться,
Слушать, как грохочет товарный поезд,
Любоваться небом и не бояться
Ни ночных шагов в коридоре длинном,
Ни зловещих шорохов под кроватью,
Ничего вообще, словно мир — невинный,
И под солнцем каждому места хватит.
* * *
Вокзал. Перрон. И люди, стоя в ряд,
Чего-то ждут, о чём-то говорят,
Но невозможно разобрать ни слова:
Как будто бы не наш — земной — язык,
И смех чужой, и непонятный крик.
И я стою, к прощанию готова:
В руках держу билет в один конец,
А рядом курит, кашляя, отец,
Билет — его, я только провожаю.
Вот слышен приглушённый стук колёс.
Я говорю отцу: «Не надо слёз.
Доедешь — дай мне знать». И образ тает.
На чётный день я вижу яркий сон:
Опять вокзал, но пуст ещё перрон,
И стук глухой — вот прибывает поезд.
Выходят пассажиры налегке,
И среди них, держа билет в руке,
Растерянный отец. Я слышу голос
Знакомый, только слов не разобрать.
Вдруг кто-то начинает всё стирать,
Как ластиком неправильный рисунок.
Исчезли все, и я стою одна.
Вокзал. Перрон. Щербатая луна.
Скрипит фонарь, раскачивая сумрак.