Как «плохие фанфики» для подростков становятся эмпатическим чтением
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2020
В 2020 году рубрика «Блог-пост» открывает площадку для экспериментов и новых авторов. Половина материалов в этом году будут написаны приглашенными гостями, которым мы предлагаем поразмышлять на любую из нашего расширенного списка тем: блогинг, онлайн-медиа, социальные сети, онлайн-коммуникации, цифровая антропология и искусственный интеллект.
Наш первый гость — Мария Лебедева, победитель премии «Литблог» 2019 года. Мария рассказывает о платформе Wattpad и о текстах, которые пишутся для интернета, а потом вдруг становятся издательскими бестселлерами.
Ольга БРЕЙНИНГЕР
«…дети перестали слушаться родителей;
каждый хочет написать книгу, и конец мира уже близок».
Папирус Присса, ок. 1991—1783 г.г. до н.э.
В приличном обществе их предпочитают не замечать, эти сверхпопулярные книги. Разве что «Кот Бродского» с «аукционом плохих книг» или обзоры Дениса Чужого включают в культурный контекст присутствие литературы, приносящей постыдное удовольствие. Толпы поклонников этих романов сосуществуют наравне с обвинения вроде «дно тоже можно пробить!» и возмущенные требования вернуть потраченные деньги. Все схематично, а потому однозначно. Книги подобного рода привлекают/отталкивают своей наивностью:
— Даан, ты действительно меня любишь?
— Конечно, — я едва улыбнулся.
— Для тебя близость со мной, нахождение со мной важно?
— Да, я хочу быть с тобой.
— Но… я ведь не люблю тебя.
И я разбился после этих слов1 .
Среди анонимных подборок с громкими названиями вроде «лучшие современные книги для подростков», среди искренних или же саркастичных советов подростков ровесникам (или тем, кто себя за них выдает, интернет благоволит анонимам) очень часто мелькают «Мятная сказка» или «Воскресни за сорок дней», жемчужины издательского проекта АСТ «Хиты Wattpad», must have подросткового чтения.
Выбор платформы для серии вполне объясним: Wattpad изначально адаптирован под дисплейное чтение, еще на этапе старта проектов славился низким возрастом авторов и является своего рода социальной сетью, где можно общаться с автором напрямую или самостоятельно привлекать внимание к своему произведению.
По сути, проза с самиздатовских платформ публикуется достаточно часто, но в серии АСТ происхождение текстов подчеркнуто, вынесено в название серии. «Более миллиона читателей на Wattpad» на обложке — едва ли не аналог премий и отзывов критиков, гарант популярности.
По фанфикам пишутся исследовательские работы и защищаются кандидатские диссертации, но все же долгое время этот феномен популярной культуры четко отграничивался от литературы, мыслился более как социокультурная практика — несмотря на очевидное родство с романом-фельетоном (авторы вынуждены мотивировать читателей ожидать продолжение; совместное чтение вслух, видоизменившееся до полемики в комментариях; в поздних образцах «народного романа» — коллективность творчества с неустановленной степенью участия каждого из деятелей2 , почти что союз автора и редактора-гаммы в фанфикшне). Тексты, изначально отграниченные от профессионального писательского творчества, пережили этап легитимации, а после — утратили некоторые из первоначальных свойств и сейчас сложно сказать, в чем же различия фанфика и какого-нибудь произведения масслита. Фанфик может быть напечатан, может приносить автору коммерческую прибыль — таким образом, творчество больше ничем не отличается от работы условно профессиональных (в данном случае — получающих деньги за свои тексты) писателей. Даже стремление массовой литературы к предельной узконаправленности вроде разновидностей чиклита (Bigger Girl Lit — книги, посвященные жизни полных женщин, Shopping Chick Lit для шопоголиков и т.д.) вполне перекликается с аналогичным качеством фанфикшна: по набору тэгов и рейтингам вроде NC-17 читатель сразу может сориентироваться, будут ли оправданы его ожидания.
«Хиты Wattpad» — это, на данный момент, шестнадцать книг девяти авторов: разные миры — от фэнтезийного пространства до узнаваемых отечественных реалий, полный набор типажей и традиционных проблем. В серии АСТ издаются ориджиналы: тексты, не принадлежащие к какому-либо фандому. Отсутствие канона, служащего неким гарантом читательской заинтересованности — понятно, что фанатам «Гарри Поттера» с большей долей вероятности захочется читать о любимом герое поттерианы, нежели о персонажах другого фандома — окупается узнаваемостью непосредственно книги.
«Мятная сказка» — это история, о которой «где-то уже слышали». Она разошлась на цитаты и стала самой продаваемой книгой «Эксмо-АСТ» по итогам 2019 года, продано 240 000 экземпляров; недавно ее переиздали в новом оформлении3.
Здесь важен и авторский имидж. Александр Полярный слагает миф о себе через истории о том, как приобрел книги для уличной библиотеки, приехал лично поддержать поклонницу своего творчества, раздавал открытки на улицах города. Посты с такими историями также становятся популярными, а заодно укрепляют образ непонятого, бесконечно одинокого и доброго романтика, так похожего на главного героя книги.
Помимо восторгов поклонников, возмущения хейтеров и сетований жертв агрессивного маркетинга, ожидавших от бестселлера большего, на «Мятную сказку» есть и спокойные, вдумчивые отзывы, авторы которых обычно сходятся в том, что это не просто плохо, а феерично плохо, «так плохо, что даже хорошо».
Здесь стоит вспомнить, что есть книги хорошие, плохие, и есть, наконец, формульная литература — за гранью существования этих понятий4 .
«Мятная сказка», конечно, относится к формульной литературе. Герою — сироте Сойеру — патологически не везет. Всякий раз, когда, казалось бы, ему улыбается удача, все идет прахом. Прекрасные приемные родители погибают, идеальная возлюбленная умирает тоже, даже щенок сбегает из дома; когда герой становится капитаном судна, оно мгновенно застревает во льдах.
Распиаренный, лживый, депрессивный, манипулятивный роман — все эти слова были сказаны… нет, не о книге Александра Полярного, а о букеровском шортлистере «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары. Потому как в стремлении во что бы то ни стало выжать из читателя слезу можно обвинить Янагихару, или, допустим, культовую подростковую историю «Виноваты звезды» Джона Грина, спровоцировавшую целую серию «виноватых» подражателей.
Максимально наивная «Мятная сказка», изначально озаглавленная как «Сказка о самоубийстве», проста и однозначна как лубок, и привычным к иронии сложно воспринимать всерьез этот текст. Здесь речь даже не о концепции «новой искренности» — текст не рассчитан на пресыщенное сознание, на индивида, потерявшего ценностные ориентиры где-то по пути от пост- к метамодерну. Черное вновь становится черным, белое — белым:
«Я избил ее отца. Он сказал, что я недостоин был ее любить, раз не в состоянии защитить… Бросался под колеса машин. Напивался в стельку и валялся пьяный на дорогах и в каждом дворе. Кидался на прохожих. Разбивал руки и голову в кровь. Меня били. А я бросался опять. Не знаю, почему еще не умер»5.
Книга Медины Мирай «Воскресни за 40 дней» становится с бестселлером Александра Полярного в один ряд: «Роман, выпущенный интернет-издательством Ridero, вошел в топ-30 популярных книг на Ridero из 100 000 других. Кроме того, он не раз становился бестселлером ЛитРес и даже попал в список бестселлеров OZON.ru по версии Ridero»6.
Здесь интересным становится тот факт, что книга о посмертных злоключениях подростка по имени Даан — канонический слэш, а значит, пометки «18+» на обложке не избежать. Слэш, чисто статистически, самая популярная категория фанфикшна, и к тому же именно в рамках гомосексуальной истории проще всего реализовать тип сюжета «запретная любовь».
«Воскресни за 40 дней», как и роман Александра Полярного, настоящий путеводитель по сюжетным штампам: это и «укрощение строптивого», и «от ненависти до любви», и «барышня и хулиган» с поправкой на гендер героев, и «больше всего мы ненавидим то, что пытаемся скрыть в себе» (гомофоб оказывается гомосексуалом). Так же, как и в предыдущем бестселлере, сюжет не помещен в отечественные реалии, а имена главных героев подчеркнуто «иностранные» — отголоски влияния массовой культуры в западном изводе.
И «Мятная сказка», и «Воскресни за 40 дней» — это книги без пресловутого «счастливого конца»: обе они заканчиваются смертью, пусть во втором случае — и в стиле «мертвее мертвого только умеревший дважды», и обе воспевают бессмертную токсичную любовь. В обоих случаях авторы говорят об истинных чувствах в традиционной риторике масскульта — идеализируя созависимые отношения.
Трафаретные персонажи активируют эмпатию даже быстрее вследствие своей предсказуемости7 , а глубже всего трогает именно сострадание, радоваться вместе с героем мы не привыкли. К тому же сочувствие к несчастным в принципе укоренено в русской культуре, в том числе и в литературной традиции — маленький человек, святочный рассказ, всякого рода униженные и оскорбленные. Текст может вызывать искренние сильные эмоции вне зависимости от своих реальных достоинств (впрочем, как и человек): он отзывается — следовательно, отвечает некоему социально-психологическому запросу, в данном случае — запросу на тотальную эмпатию.
Рыдать над книгой о посмертных приключениях подростка по имени Даан или же над очередной неудачей сироты Сойера — тоже катарсис. Это тексты «чтобы поплакать», прочувствовать, тестеры нарративной эмпатии для начинающих, механизм работы которых можно описать строкой из «Выпускного» Басты: «Медлячок, чтобы ты заплакала, / И пусть звучат они все одинаково, / И пусть банально и не талантливо, / Но, как сумел, на гитаре сыграл и спел».
Наивному автору неведомы границы допустимого в подростковом чтении, четко регламентированном федеральным законом или традициями (обычно в подростковое чтение приходят проблемы, легитимированные во «взрослой» литературе: отечественные гей-романы пока еще в разряде маргинальной прозы, а роман Медины Мирай — вполне себе бестселлер). Свобода подобного рода приносит неожиданные сюрпризы. Так, в «Списке» Юлии Лим, последнем на данный момент романе серии, есть важный большой эпизод о месячных. В современной русскоязычной прозе для подростков это случается очень нечасто, хотя описываемая ситуация болезненно-узнаваема: невовремя начавшаяся менструация, повязанная на бедрах кофта и школьная медсестра, стыдящая за физиологию. От этого роман не перестает быть стереотипным, вторичным и даже мизогинным — но становится отчасти более актуальным, нежели, например, литературным языком написанная, библиотекарями одобренная и морально устаревшая повесть «для старшего школьного возраста» признанной писательницы Марины Аромштам «Когда отдыхают ангелы»: «Ведь эти завучи-учительницы, а тем более — научные работники, ни за что не признаются, о чем они мечтали лет, например, в тринадцать. А мечтали они, чтобы какой-нибудь ковбой, или матрос, или солдат, — короче, какой-нибудь привлекательный бандит-супермен, с сильными руками и крепким мужским запахом, вылез из кустов в темной аллее и их изнасиловал. Они даже специально по этим темным аллеям в одиночку ходили»8 .
Поэтому, читая какую-нибудь книгу вроде «У Ромео был пистолет» Дианы Лилит — клише о жизни «золотой молодежи», наркотики, случайные связи, темные тайны, бесконечные тусовки, — можно посетовать на бедность стиля, безыскусность сюжета. А можно увидеть болезненную честность и сочувствие, к которой потянутся подростки, как тянулись к неоднозначно воспринятому взрослыми сериалу «Эйфория» от HBO. Формульные романы становятся настоящим тренажером эмпатии — простеньким, собранным кое-как, но в отсутствие другого сойдет и подобный.
1 Мирай Медина. Воскресни за 40 дней: Роман. — М.: АСТ, 2019.
2 Пахсарьян Н.Т. О литературной и социокультурной роли французского романа-фельетона XIX века. Источник: http://19v-euro-lit.niv.ru/19v-euro-lit/articles-fra/pahsaryan-roman-feleton.htm
3 См. отзыв Марии Ануфриевой на стр. 190—192 этого номера «ДН».
4 Книги такого рода вполне могут генерироваться нейросетью, и предполагаемая конкурентка писателей, Neural Machine (@neural_machine) — успешно ведет блог, пока что взяв в помощники человека. Ее посты популярны в твиттере, ведь сгенерированным высказываниям можно придать какие угодно значения и создать иллюзию наполненности смыслом; схожим образом кто-нибудь суеверный видит в случайных событиях пророчества судьбы.
Мы не просто видим в этом высказывании смысл. Мы понимаем тебя, нейросеть.
5 Полярный А. Мятная сказка: Специальное издание. — М.: АСТ, 2019.
6 Из описания книги на сайтах интернет-магазинов.
7 Ефремова А. Пусть герой страдает: как заставить читателя сопереживать. Источник:
https://theoryandpractice.ru/posts/17677-pust-geroy-stradaet-kak-zastavit-chitatelya-soperezhivat
8 Аромштам М. Когда отдыхают ангелы. КомпасГид, 2019.