Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2019
Корионов Олег Анатольевич родился в 1960 году на Урале (г. Красновишерск). Вырос в Самаре. Окончил факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Работал на заводе, в редакциях областной, отраслевой и центральной газет, а также в коммуникационных агентствах и государственной концертной организации. Печатался в журнале «Знамя», «Урал». Живет в Москве. Предыдущая публикация в «ДН» — 2017, № 7.
В провинциальном театре давали «ностальгическую деревенскую комедию».
Кумир публики Лапин — с величавой осанкой, барским лицом и холеными руками — играл сельского пьяницу Тимофея.
Осанку спрятали под простыней: Тимофей весь спектакль пролежал на койке с загипсованной ногой.
Лицо и руки скрыть не удалось.
Вчера в «Герострате», где Лапин играл сатрапа Лидии, порода была как нельзя кстати.
А сегодня, стоило взглянуть на Тимофея, сразу вспоминался фильм «Иван Васильевич меняет профессию».
«О, горе мне!».
Впрочем, местная публика, обожавшая актера, на эти мелочи внимания не обращала.
…Половину пьесы Тимофей вымаливал у домочадцев именины. Вторую — пил.
Приподнимался на локте, хлопал рюмку, закусывал и с облегчением откидывался на подушку — до нового тоста.
Всамделишный мужик продержался бы в такой позе дольше.
А Лапин уставал.
Но попробуйте выдержать на локте полспектакля.
…Актриса Колчина уже второй вечер была замужем за Лапиным.
Вчера — Клементина, супруга Тиссаферна. Сегодня — Катерина, жена Тимофея.
В нашем времени ей было легче: будто всю жизнь прожила в деревне.
А в триста пятьдесят шестом году до нашей эры нервничала. Хотя, когда выходила на поклон, хлопали.
… Зал маленький: всего девять рядов.
Сцена перед носом.
Сидевший на первом ряду очкарик запросто мог схватить за ногу актрису
Белкину — смазливую Таньку, дочь Тимофея и Катерины.
Но, во-первых, Белкина повода не давала.
А во-вторых, очкарик был с мамой. Та время от времени открывала сумочку, доставала шкалик, делала глоток и передавала сыну.
Лапин любовался этой парочкой.
Во время тоста улучил момент. Подмигнул мамаше и чокнулся с ней — на расстоянии.
…Атмосфера в зале была душевная.
Зрители — в основном женщины — пришли отдохнуть. И получали свое, не замечая, что веселье деланное, Хоботов (завхоз) переигрывает, Белкина ждет не дождется окончания спектакля, а Яшкина (бабка), несмотря на прикид, годится Лапину в племянницы.
Тандем — задорная постановка и непритязательная публика — работал безотказно.
…Белкина начинала спектакль хорошо. Потом вдруг испортилось настроение, и все пошло не так. Хотя и текст помнила, и самая симпатичная на сцене.
А все Хоботов.
Уже третий год обещает уйти от жены. И тянет.
Вдобавок пьет.
Вот и сегодня вышел на сцену с красной рожей.
Зрителям — потеха, а ей…
«А ну его…».
Хоботов старше Белкиной на двадцать лет. Ясно, что никогда от жены не уйдет.
Но театральный роман как спектакль. Антракт уже был. Второе действие не первой свежести. Скоро — занавес.
…Вчера Хоботов играл Герострата.
Наелся аплодисментов. На наливайке после спектакля переборщил. С утра чуть концы не отдал.
Дал себе слово: ни-ни.
И не удержался: накатил пару рюмок перед спектаклем.
Зато настроение нарядное.
Играет с нахрапом.
Прет на Таньку танком. А у той глаза пустые.
Вообще-то, Белкиной по роли положено скучать: засиделась девка в деревне, ухаживания завхоза (Хоботова) ей уже вот где.
Но у Лапина, Колчиной, Хоботова и Яшкиной глаза правильные — с выражением. А у Белкиной никакие. Будто и себя, и Хоботова со товарищи, и зрителей, и всю «ностальгическую деревенскую комедию» похоронила.
Хоботов, скотина, этого не видит.
Ему все нипочем: и на сцене, и в жизни.
Белкину заела пустота.
Не удержалась: послала Хоботова прямо на сцене. И разревелась.
Настала пауза, бездонная, как пучина в глазах Белкиной.
Какая-то тетка в пятом ряду, чтобы совсем было весело, выдохнула на весь зал: «Эх…».
А женщина с хвостиком — в третьем ряду — всхлипнула.
Вслед за ней — другая.
Мамаша очкарика судорожно открыла сумку, достала шкалик, допила его и затянула:
«Я на речке была-а.
Косыночку мы-ыла-а. Косыночка уплыла-а. Меня мама би-ила-а».
Теперь уже выло ползала.
Очкарик утешал маму.
Актеры растерялись.
Осветитель не придумал ничего лучше, чем выключить свет.
…Первым очнулся Лапин.
Больно ущипнул Белкину, сидевшую за столом на краешке койки.
Заорал:
— Песню играй!
И еще громче:
— В этом доме свет будет?
Осветитель спохватился, врубил свет.
Хоботов схватил баян, прошелся по клавишам и завел:
— «Живет моя отрада
В высоком терему…».
Белкина подхватила:
— «А в терем тот высокий
Нет хода никому…».
Допевали всем залом.
А потом актеры доиграли комедию: весело, как положено.
И вот как бывает. Корреспондент местной газеты написала: «Это был лучший спектакль театра в сезоне. Мэтр Лапин был неподражаем. Колчина великолепна. Хоботов и Яшкина — в ударе. А Белкина превзошла всех, продемонстрировав талант комедийной актрисы и яркие драматические данные».
Спустя полмесяца, когда вновь давали «ностальгическую деревенскую комедию», режиссер попробовал повторить фортель Белкиной и реплику с пятого ряда.
Но у Белкиной, к которой таки ушел от жены Хоботов, глаза светилась. Вместо надрыва получился радостный всплеск.
А Прошечкина, ставшая подсадной уткой в пятом ряду, перед репликой уронила сумку. Раздраженно буркнула: «Эх…». И получила лишь косые взгляды соседей.
Больше режиссер не морочит голову ни себе, ни актерам, ни зрителям.
Играют, как раньше.
Правда, была заминка: Хоботов бросил пить и потерял задор. Навевал на зрителей такую скуку, что режиссер заставил его принимать сто грамм перед спектаклем.
Теперь Хоботов снова носится по сцене носорогом.
Вместе со спиртным к нему вернулось здравомыслие: расстался с Белкиной.
Та хотела отравиться, но передумала. Продолжает играть. Теперь увлеклась Лапиным.
Все устаканилось. Весело и мило.
Публика больше не плачет.